Над зыбкой рябью вод встает из глубиныПустынный кряж земли: хребты скалистых гребней,Обрывы черные, потоки красных щебней —Пределы скорбные незнаемой страны.Я вижу грустные, торжественные сны —Заливы гулкие земли глухой и древней,Где в поздних сумерках грустнее и напевнейЗвучат пустынные гекзаметры волны.И парус в темноте, скользя по бездорожью,Трепещет древнею, таинственною дрожьюВетров тоскующих и дышащих зыбей.Путем назначенным дерзанья и возмездьяСтремит мою ладью глухая дрожь морей,И в небе теплятся лампады Семизвездья.1907Коктебель
8. Mare internum
Я – солнца древний путь от красных скал ТавризаДо темных врат, где стал Гераклов град – Кадикс.Мной круг земли омыт, в меня впадает Стикс,И струйный столб огня на мне сверкает сизо.Вот рдяный вечер мой: с зубчатого карнизаКо мне склонился кедр и бледный тамариск.Широко шелестит фиалковая риза,Заливы черные сияют, как оникс.Люби мой долгий гул, и зыбких взводней змеи,И в хорах волн моих напевы Одиссеи.Вдохну в скитальный дух я власть дерзать и мочь,И обоймут тебя в глухом моем простореИ тысячами глаз взирающая Ночь,И тысячами уст глаголящее Море.1907
9. Гроза
Див кличет по древию, велит послушати
Волзе, Поморью, Посулью, Сурожу…
Запал багровый день. Над тусклою водойЗарницы синие трепещут беглой дрожью.Шуршит глухая степь сухим быльем и рожью,Вся млеет травами, вся дышит душной мглойИ тутнет, гулкая. Див кличет пред бедойАрдавде, Корсуню, Поморью, Посурожью, —Земле незнаемой разносит весть Стрибожью:Птиц стоном убуди и вста звериный вой.С туч ветр плеснул дождем и мечется с испугомПо бледным заводям, по ярам, по яругам…Тьма прыщет молнии в зыбучее стекло…То, Землю древнюю тревожа долгим зовом,Обида вещая раскинула крылоНад гневным Сурожем и пенистым Азовом.1907Коктебель
10. Полдень
Травою жесткою, пахучей и седойПорос бесплодный скат извилистой долины.Белеет молочай. Пласты размытой глиныИскрятся грифелем, и сланцем, и слюдой.По стенам шифера, источенным водой,Побеги каперсов; иссохший ствол маслины;А выше за холмом лиловые вершиныПодъемлет Карадаг зубчатою стеной.И этот тусклый зной, и горы в дымке мутной,И запах душных трав, и камней отблеск ртутный,И злобный крик цикад, и клекот хищных птиц —Мутят сознание. И зной дрожит от крика…И там – во впадинах зияющих глазницОгромный взгляд растоптанного Лика.1907
11. Облака
Гряды холмов отусклил марный иней.Громады туч по сводам синих днейВвысь громоздят (всё выше, всё тесней)Клубы свинца, седые крылья пиний,Столбы снегов, и гроздьями глицинийСвисают вниз… Зной глуше и тусклей.А по степям несется бег коней,Как темный лёт разгневанных Эриний.И сбросил Гнев тяжелый гром с плеча,И, ярость вод на долы расточа,Отходит прочь. Равнины медно-буры.В морях зари чернеет кровь богов.И дымные встают меж облаковСыны огня и сумрака – Ассуры.1909
12. Сехмет
Влачился день по выжженным лугам.Струился зной. Хребтов синели стены.Шли облака, взметая клочья пеныНа горный кряж. (Доступный чьим ногам?)Чей голос с гор звенел сквозь знойный гамЦикад и ос? Кто мыслил перемены?Кто, с узкой грудью, с профилем гиены,Лик обращал навстречу вечерам?Теперь на дол ночная пала птица,Край запада лудою распаля.И персть путей блуждает и томится…Чу! В теплой мгле (померкнули поля…)Далеко ржет и долго кобылица.И трепетом ответствует земля.1909
«Сочилась жёлчь шафранного тумана…»
Сочилась жёлчь шафранного тумана.Был стоптан стыд, притуплена любовь…Стихала боль. Дрожала зыбко бровь.Плыл горизонт. Глаз видел четко, пьяно.Был в свитках туч на небе явлен вновь
