«Началась усиленная подготовка,— рассказывается в документах бригады,— производство и ремонт обуви и одежды, заготовка продовольствия на дорогу и укомплектование боеприпасами и оружием. Хозчасть бригады сразу превратилась в комбинат местной промышленности: работали скорняжная, колбасная, сапожная, швейная мастерские, маслобойня и сыроварня, мастерская по ремонту оружия. Здесь же дубились и выделывались кожи, делалась колбаса, для чего было зарезано более 30 коров.

Надо было на дорогу снабдить каждого партизана. Делались сыры и консервированные творожники, сливочное масло и сухари.

В течение двух месяцев личный состав бригады был обут и одет. Было произведено 500 кг колбасы, 300 кг сыра и сливочного масла, свыше 2 тонн сухарей. Отряды были полностью экипированы и готовы к маршу. Оставалось нажать на учебу, подготовить людей к действиям на марше, форсированию железной дороги и Западной Двины».

… С раннего утра до позднего вечера, а иногда и ночью проводились тактические занятия с полной выкладкой маршевого груза. Люди тренировались в быстрой разборке построек, низке плотов, переправах через водные рубежи, изучали технику встречного боя и обороны переправы. При проверке выяснилось, что люди неплохо усвоили свои обязанности от рядового партизана до командира отряда и довели время постройки плотов до 20 минут. В заключение всего была проведена учебная тревога, которая показала полную готовность к выходу. 23 июня был дан приказ на выход. С 00 часов до полуночи отряды согласно приказу начали сниматься со своих районов дислокации и походным порядком двигались к месту сосредоточения: опушке леса западнее д. Маторино.

Штаб бригады, отряд им. Н. А. Щорса и бригадная разведка выходили последними — на рассвете».

По изрытой партизанским транспортом дороге проходил отряд за отрядом. За ними двигались длинные обозы с боеприпасами и продовольствием, минометами и другим грузом.

Высокую худощавую фигуру Машерова можно было видеть то в одном, то в другом отряде. Своим бодрым и уверенным голосом он подбадривал бойцов и командиров.

— Пока спокойно перекладывайте вещмешки на повозки,— предлагал комиссар в одном месте,— спины еще успеем утомить и ноги натереть.

— Станковые пулеметы тоже можно везти,— соглашался он в другом месте,— но при непременном условии, что пулеметчики должны идти рядом.

— А женщин вместо пулеметов нельзя подвезти? — улыбался молодой партизан, идя рядом с двумя девушками.

— Такой молодец мог бы и на своих плечах поднести,— не остался в долгу Машеров.

— Надорвусь, товарищ комиссар,— продолжал шутить юноша.— Они же сами потом заплачут. Ведь умру с таким грузом.

— Тогда не следует выручать девушек,— послышался удаляющийся голос комиссара.— А еще лучше они тебе помогут. Глядишь — живой останешься.

Партизаны дружно засмеялись. Колонны медленно, уверенно продвигались вперед. К 11 часам дня вся бригада прибыла к назначенному месту сбора. Три отряда уже отдыхали, замаскировав подводы и лошадей. Комиссар посмотрел вокруг, и его поразила безжизненность пространства — во все стороны простиралось огромное, насколько хватал глаз, пустое поле и ни одной избы. Лишь обгорелые остовы кирпичных печей напоминали о прежних селах. Гитлеровские каратели сожгли здесь все дотла в марте 1942 года. Данная местность принадлежала Освейскому району. Отдав соответствующие распоряжения, Машеров устроился под деревьями передохнуть. Вскоре к нему подошел и командир бригады.

— Ночью, Петр Миронович, нужно сделать бросок через эту голую местность в ближайший перелесок,— обеспокоенно начал Романов.— Желательно, чтобы немцы не смогли заметить передвижение столь крупной массы партизан, иначе путь через Двину будет закрыт.

— Будем стараться, Александр Васильевич, не дать себя обнаружить. Я уже дал указания командирам на этот счет,— успокаивал комбрига Машеров.

— Неожиданность и внезапность,— продолжал комбриг,— главное условие успешной переправы через Западную Двину.

— Сюда следует дополнить умение и сноровку бойцов,— сказал комиссар бригады. — Но здесь, кажется, вам беспокоиться не следует. Я надеюсь на своих людей. Они не подведут.

Романов в знак согласия качнул головой:

— Опыт подобных операций у нас уже кое-какой есть, а храбрости и смекалки не занимать. И вооружены мы не так, как год назад.

Вечером 24 июня, передохнув, бригада двинулась на запад. Впереди, как всегда, шла бригадная разведка, за ней — Сергеевский отряд, котовцы, ленинцы, щорсовцы… Вот как удивительно ярко и детально описывает этот тяжелый и опасный переход командир бригады: «В сумерках дождливого вечера среди руин когда-то живших обычной жизнью сел мы двигаемся на запад. Ни одной постройки! Солома, обуглившиеся бревна, битый кирпич и ни одного живого человека. Пустыня!.. Она зовет к мести. Слышу разговоры:

— Вот сволочи, что наделали...

Колонна бригады растянулась чуть ли не на два километра, извиваясь змейкой на поворотах дороги. Мы продолжаем двигаться, пересекая большак Освея — Кохановичи. Еще два привала — и бригада подошла к лесу вблизи речки Сарьянки. На отдых отряды расположились в лесу и хорошо замаскировались от нападения с воздуха и со стороны.

Закончив дневку, взвалив вещевые мешки на плечи и оставив всего по паре повозок на отряд, отправили пустой обоз обратно. Под вечер 25 июня бригада двинулась дальше. Шаг был уменьшен: дождь наделал много грязи по низким лесным дорогам, и груз в среднем по 30 кг на человека давал о себе знать. Двигались скрытно, тихо, удачно маскировались. Противник ничего не подозревал.