Он обдумывает это, затем рывком кивает.

— Хорошо.

Я кладу руку ему на плечо и стараюсь говорить с энтузиазмом.

— У тебя все получится. Я верю в тебя.

Он снова кивает, заставляя себя улыбнуться.

А потом он наклоняется… и блюет мне на ботинки.

~ ~ ~

Вычистив обувь, я выхожу из туалета в "Пещере" и замечаю Кэлли, идущую по коридору. И она выглядит… очень похожей на Паркера Томпсона до того, как его стошнило. Потрясенная, осунувшаяся, локоны на концах ее длинных светлых волос примяты и рассыпаны по плечам.

— Кэл? — спрашиваю я неуверенно. — Ты в порядке?

Ее рот открывается и закрывается.

— Я… они…

Ее грудь быстро поднимается и опускается, а с губ срывается икота.

— Они были такими злыми, Гарретт. Я не думала, что дети могут быть такими злыми.

— Да. Прости, — я гримасничаю, — старшекурсники — те еще засранцы. Кто-то должен был тебе сказать.

Она качает головой, прикрывая свое милое лицо одной рукой.

— Они были… они были полными засранцами! Они знали, в какую школу я ходила, какие роли играла в школьных спектаклях — у них были фотографии! Та очень неловкая фотография из четвертого класса, когда мама сделала мне завивку волос, и я выглядела как пудель, которого ударили током! Они передавали ее по кругу. И у них была фотография с вечеринки по случаю развода моей подруги Шеридан — я целовала секс-куклу! Они назвали меня извращенкой!

Вот это фотография, которую я хотел бы увидеть.

Я обнял ее и похлопал по плечу.

— Социальные сети — это зло. Тебе нужно окончательно и бесповоротно удалить свои аккаунты, если ты хочешь выжить.

Голос Дина раздался с середины пустого коридора крыла Д.

— Да! У нас слезы — плати, Меркл.

— Черт побери, — ругается рядом с ним Донна Меркл, затем сует ему в руку купюру. Она качает головой в сторону Кэлли. — Я верила в тебя, Карпентер. А ты подвела команду.

Меркл уходит, а Кэлли бросает взгляд на Дина.

— Ты ставил против меня? Ты поставил на то, что мой первый день будет плохим?

— Конечно.

— Ты… козел.

Он держит сложенную купюру между пальцами, ухмыляясь.

— Самый легкий полтинник в моей жизни.

— Это не круто, Дин, — говорю я, как будто читаю лекцию одному из детей.

Он закатывает глаза, а затем шевелит бровями на Кэлли.

— Если ты уволишься в первую неделю, Эван должен будет выложить сотню.

И моя грудь сжимается, гораздо сильнее, чем следовало бы.

— Она, бл*дь, не бросит, — я смотрю на нее сверху вниз. — Ты не бросишь. Ты справишься, Кэлли.

Она качает головой, и кулак, сжимающий мое сердце, ослабляет свою хватку.

— Я не ухожу. Но мне бы не помешало выпить.

Я киваю.

— Нам всем не помешает. В "У Чабби» каждый год действует специальная акция — если покажешь удостоверение учителя, получишь двойную скидку.

~ ~ ~

В Лейксайде много баров, но "У Чабби» — фаворит среди старожил и местных жителей, желающих выпить пива после работы. Он тусклый, без окон, тихий, за исключением старого музыкального автомата в углу и одного маленького телевизора над барной стойкой, который всегда был настроен только на ESPN. Мой брат Райан работал здесь барменом летом, когда приезжал из колледжа, и поскольку мы были не против, он ставил мне и моим друзьям пиво. Теперь это место принадлежит старой театральной подруге Кэлли, Сидни. Она разведена, у нее двое детей, и она великолепна — далеко не та бабушка в очках, с вьющимися волосами, которой она была раньше.

Ни один из моих нынешних учеников не пришел бы сюда — они предпочитают пробовать свои фальшивые удостоверения в новом, более молодом, более нью-йоркском клубе "Колизей", вниз по улице.

Я, Кэлли, Дин, Меркл, Джерри, Эван и Элисон Беллинджер отправились в "У Чабби» и за столиком в дальнем углу за несколькими кувшинами пива выражали сочувствие.

— Две недели. Я не улыбаюсь первые две недели в школе.

Элисон Беллинджер — одна из самых милых и счастливых людей, которых я знаю. Если бы вы сказали мне, что она какает радугой и мочится солнечным светом, я бы вам поверил. Очевидно, она также неплохая актриса.

— Они все считают меня сукой высшего сорта, — говорит она Кэлли, вытирая рукавом пену с верхней губы. — Злая, противная, холодная и бессердечная.

По ее виду этого не скажешь, но малышка Элисон тоже умеет пить, как гребаный чемпион. Я видел, как она выпивает за столом с парнями вдвое больше нее и не уступает. Это впечатляет.

— Но это то, что я должна делать, чтобы напугать их. Я молодая, маленькая, если я буду милой с самого начала, они подумают, что им сойдет с рук убийство. В мой первый год преподавания никто не делал уроки, никто не приносил ручки в класс — все время были походы в туалет и к медсестре. Хаос.

Она покачала головой, вспоминая.

— Если они боятся меня, они меня уважают или, по крайней мере, делают вид, что уважают. Потом, в течение года, я могу постепенно расслабиться — позволить им узнать меня настоящую. Но уважение остается.

Кэлли проводит пальцем по стенке своей кружки.

— Думаю, меня нужно учить, как учить, — она фыркает, возможно, только полушутя. — Ребята, вы знаете каких-нибудь доступных репетиторов?

Не менее трех потрясающих фантазий о репетиторе и ученике-неумехе возникают в моей голове одновременно, и в каждой из них фигурируют я, Кэлли… и ее старая католическая школьная форма.