В первый же день появления в здании Службы для стажировки, некстати напоролась на эти самые разговорчики втихушку между другими сотрудницами. А ведь пока училась, даже и не знала об этом.

С тех пор, как мы прилетели на Терфен, многое изменилось в нашей жизни, и не могу сказать, что все в лучшую сторону. Нет, не так. В лучшую сторону изменилось все, кроме наших странных отношений с Эрмандом.

Новые знания, новые возможности, новые миры и новый Эрманд!

И я ничего не могу изменить. Увы. Мое чувство, возникшее тогда на Адлероне, внезапно оказалось невостребованно. Да, он никогда не признавался, что тоже увлечен мною, но я ведь надеялась! Искренне верила, что между нами есть взаимность. Не зря же происходили те двусмысленные казусы, за которые мы получали выговоры от ректора. Не просто так однажды я почувствовала, лежа на нем, нечто… весьма смутившее меня своей твердостью…

Все это как будто осталось в другой жизни, или ничего вообще не было?

Ах, да. Он же выяснил, что те недоразумения, что происходили между нами в академии — якобы, отголоски моего слабенького эльфийского дара. В причинах их появления копаться не стали, дабы уберечь мою и без того помятую гордость. Эрманд просто принес однажды артефакт, чем-то похожий на тот амулет на его шее, и надел на меня.

— Теперь можешь быть спокойна — эльфийские корни больше не помешают тебе спокойно учиться и работать, — сказал он, и именно в тот момент я впервые осознала с безумным отчаянием, что продолжения не будет — меня словно отрезали, как никому ненужный и даже мешающийся лишний элемент. И впервые в его глазах увидела настоящий лед.

Как назло, тогда же поняла, что не желаю этих изменений. Хочу, чтоб нас снова кидало друг к другу, чтоб я неловко путалась и падала к нему в объятья, а он, не контролируя себя, впечатывал меня то в стены, то в пол.

Но увы, подобного действительно больше не повторялось. На некоторое время он даже исчез из моей жизни. Пара месяцев, когда я не находила себе места. Училась, знакомилась с другими студентами, преподавателями, но в душе рыдала. Оказывается, успела привязаться к нему.

Когда он, наконец, появился, не сдержавшись, бросила горькое обвинение прямо ему в лицо:

— Вы обещали, что сделаете из меня лучшую перевозчицу, что будете моим учителем! А сами испугались и сбежали.

— Эллера, что за детские капризы? — произнес строго, пронизывая меня холодным до дрожи взором. — Я не преподаю в академии.

Я тут же сдулась, поникнув в плечах и чувствуя пустоту внутри.

— Но вы же обещали… — растерянно развела руками, ища в его бесстрастном лице хоть каплю чувств, но смогла заметить лишь отголоски раздражения.

Он помолчал некоторое время, разглядывая меня и хмурясь.

— Да, обещал, и сделаю. Но с одним условием. Этот год ты должна закончить на отлично, тогда в следующем я возьму тебя на стажировку в Службу. Будешь учиться и работать, если докажешь, что готова. Надеюсь, достаточный стимул, чтобы выбросить из головы всякие глупости и заняться делом? Ты очень способная — вот и покажи, что можешь, а главное — что хочешь быть лучшей!

И я доказала. Задвинула чувства на задний план. Занялась, как он и велел, делом. Училась, училась, училась. Да так, что преподаватели диву давались. Поскольку свободного времени в академии было предостаточно, а тратить его было особо некуда — ни друзей, ни родственников, никого, кроме, разумеется, Дани, моего дракона, то я весьма продвинулась в изучении теории. А со временем и в практике преуспела.

Так что, Эрманду ничего иного не оставалось, только взять к себе, как и обещал.

Однако перед тем провел со мной короткую, но содержательную беседу об этике деловых отношений. В частности, о недопустимости никаких близких контактов между начальником и подчиненной. Тут же поспешил извиниться и объяснить, что ни на что не намекает, а якобы подобную беседу проводит со всеми девушками, поступающими на работу в Службу, и что начальников у них много, а не он один. Высказал мне все это, не глядя в глаза, и я поняла, что ему действительно неудобно поднимать данный вопрос. Правда, не знаю со всеми ли или именно со мной.

Улыбнулась, пряча истинные чувства, и поспешила успокоить — мол, то, что случилось когда-то давно, никогда и ни за что не повторится.

Но в первый же день стажировки, сразу после злосчастной наставительной беседы, случился новый удар — первая же услышанная сплетня буквально выбила почву из-под ног. А потом появилась она — Виорелия. Я не могла не узнать в ней старую знакомую, хотя маска и делала ее непохожей. Но такие мелочи, как хлыст, высокие сапоги, голос, опять же… А вот она точно не распознала, кто за маской Эллеры.

Я даже не стала спрашивать Эрманда, как так получилось. Сама сложили два и два. Это она меня нашла для Дани и своего начальника, рассказала им все, что знала, в том числе и о моих контактах с разведкой, я сама ей все выложила. А она исчезла.

Первое время обида, смешанная с внезапной ревностью невероятно мучили меня. Но потом вмешался мой дракон, объяснив, что сбежала-то она не просто так. На Адлероне произошли какие-то странные магические вспышки, которые отразились на ее драконе и не могли позволить им задержаться, пока не выяснится, что конкретно случилось.