Вывалившись из примерочной, мужчина подошел к столику и молча сел. Он не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Глухие отзвуки оживленного разговора маячили где-то там, вдалеке. Довольная Фроггуар уже вовсю заведовала рабочим процессом.

— Спасибо дорогой, твоя речь просто глоток свежего воздуха, — послышалось сквозь пелену невольной отстраненности, — Ашера, милая, не вставай так, я же тебе говорила! Больше профиля!

— Что-то голова разболелась, — довольно громко сказал мужчина, — пойду подышу свежим воздухом.

— Конечно, золото мое, — сочувственно проверещала Фроггуар, в очередной раз пригубив чашку ароматного чая, — Одни нервы, одни нервы...

— Подождите, господин Дин-Сой! — увязался за ним Баргет, — а как же наше завтрашнее шоу? Мы же хотели обсудить.

— Ах, да... — рассеянно ответил мужчина, — Пошли.

Наступала бодрящая ночь. Температура опустилась до отметки десяти градусов по Цельсию. В это время года она не падала ниже, и любители ночных прогулок высыпали в парки, на набережные и просто городские улочки. Ночное небо Арсии давно потеряло свои звезды. Теперь здесь царили слепящие фонари, неоновые вывески и гигантские экраны. Город не засыпал никогда. Он, словно огромный улей, гудел в любое время дня и ночи.

— Завтра особенный день, — сжав от холода руки на груди сказал Баргет, — презентация Арены... Может, мне сделать что-нибудь особенное?

— Не нужно ничего, — поежился шоумен. — Будь собой. Импровизируй. Да и хватит с тебя.

— Но сценарий...

— Забудь.

Ускорив шаг, мужчина начал спускаться к узкой набережной. Невысокие ступеньки делали лестницу практически пологой. Баргет за ним еле поспевал.

Гладкая поверхность реки Арсии отражала яркие огни города. Кое-где попадались отблески плавающего на поверхности мусора. Небольшая скорость течения позволяла ему двигаться медленно и вальяжно посреди всего этого сверкающего великолепия. Порою порывы холодного ветра оживляли процессию, и мелкая рябь проходилась по глянцу водного зеркала. Снаружи было гораздо тревожней, чем в мастерской. То тут, то там встречались шумные компании.

Выискивая свободные лавочки, Дин-Сой старался держаться от них подальше. Не потому, что боялся. Мужчина не хотел спугнуть свои мысли.

Благодаря протекции Виктресс Майфу удалось взойти на вершину славы, но путь к ней все равно оказался тернист. Любовь толпы обреталась не только потом и кровью. Иногда приходилось выбирать между своей судьбой и судьбами других людей. Стоя на промозглой набережной, Майф Дин-Сой осознал, что слишком долго жил среди зубастых акул. Он слишком хорошо научился лавировать между ними, словно скользкая подвижная рыба, отрастившая не менее острые клыки. Стал частью ядовитой среды, прилепившись к ней намертво. Превратился в ненавистного ему Вертона, сам того не замечая. Внезапно стали остро ощущаться собственные несовершенства: неидеальные черты лица под слоем грима и косметики, длинное тело, облаченное в дорогую одежду, но напрочь лишенное красивых форм, растрепанная на ветру прическа. В одночасье все эти недостатки, усыпленные многолетней славой, начали физически жечь кожу.

Дин-Сой присел. Огромная каменная глыба в виде идеального шара составила ему компанию. Баргет скромно опустился рядом, поморщившись от холода металлической лавки.

Выудив из-под полы пиджака небольшой мешочек с неизвестным содержимым, шоумен поддел ногтем мизинца горстку белого порошка и ловким движением втянул левой ноздрей.

— Хочешь? — спросил он Баргета.

— Не уверен...

— И правильно. Не нужна тебе эта дрянь.

Плотно закутавшись в пиджак, Дин-Сой пытался противостоять ледяным дуновениям ветра. Потоки воздуха царапали щеки и сушили глаза. Прямые как стрелы волосы растрепались и стали похожи на ворох черных перьев растерзанного ворона.

— Я хочу рассказать о девушках, которые мне нравятся — заинтересованно спросил Баргет, — Марс ведь обожает такие истории.

— Чушь какая. Тебе это продюсеры посоветовали?

— Нет...

— Сам решил?

— Да...

— Я так и подумал, — безразлично ответил мужчина, — Про это тоже забудь.

— Почему?

— Так тебя будут сильнее желать.

Юноша немного задумался.

— А если у меня появится кто-нибудь?

— Мой совет на будущее, — шоумен попытался пригладить непослушный клок волос, но только зацепился за него кольцами и оставил эту затею. — Никогда не говори о самом сокровенном — раздавят. Никогда не пускай никого в свою постель — эти пятнадцать минут славы променяешь на нечистоты. Так делают тысячи. И что в итоге? Короли желтой прессы, не более. Полоскание грязного белья. Спустишься в народ и не опомнишься, как растворишься в обыденности. Хочешь стать недосягаемой мечтой? Небожителем? Тогда стань идеалом, который у каждого — свой. Врасти в миллионы сердец не так-то просто. Запомни — искусство, и ничего более.

Посмотрев на учителя, Баргет не нашелся что ответить. Опустив глаза, он только глухо кашлянул в кулак и поджал губы. В голосе Дин-Соя сквозили металлические нотки. От этого становилось не по себе.

— Как ты думаешь, почему ты здесь?

— Я не думал об этом.

— А стоило.

— Может, потому что я землянин? — Баргет вопросительно взглянул на собеседника.

— Землянин? — усмехнулся Дин-Сой, — Нет...

— Потому что я талантлив? — с опаской спросил Баргет, тут же усомнившись в своем предположении.

— Ты не представляешь, сколько более талантливых я завернул в самом начале их карьеры. Не счесть. Кому нужны конкуренты?

— Тогда я ничего не понимаю, господин Дин-Сой...

— Не поверишь, я тоже, — металл в голосе шоумена сменился каким-то обессиленным безразличием. — Наверное, в последнее время я стал слишком сентиментален.

Съежившись еще сильнее, мужчина стал похож на небольшого, очень потерянного зверька. Промозглый ветер совсем не щадил. Некогда изящное тело потеряло проворную гибкость и стало худощаво-нескладным, как тогда, много лет назад. Оно согнулось пополам, пытаясь согреться в запахнутом пиджаке. Давно уже Дин-Сой не казался себе таким настоящим.