Со второй половины 50-х годов начинаются систематические работы в Центральном Казахстане, где была открыта и исследована так называемая тасмолинская культура (Кадырбаев М.К., 1966). В Восточном Казахстане памятники кочевников изучает С.С. Черников, раскопавший знаменитый Чиликтинский курган с одним из ранних «царских» захоронений (Черников С.С., 1965). Не менее активные работы ведутся в Южном Казахстане (Семиречье, Каратау) (Копылов И.И., 1953; Агеева Е.И., 1959; Максимова А.Г., 1960; 1962; 1968). Особый интерес представляют проведенные К.А. Акишевым раскопки монументальных деревянных погребальных сооружений Бесшатырских курганов и серии рядовых могильников «сакского» и «усуньского» времени (Акишев К.А., Кушаев Г.А., 1963).

Столь же плодотворными оказались 60-е и 70-е годы. Особое место занимают раскопки и изучение кургана Иссык, расположенного в 50 км к востоку от г. Алма-Ата. Там было найдено непотревоженное «царское» захоронение. Набор инвентаря, его разнообразие и художественное исполнение открыли необозримое поле для исследований (Акишев К.А., 1978; Акишев А.К., 1984). Продолжались работы на территории Киргизии, в том числе в Таласской долине (Кенкольский могильник) и долине Кетмень-Тюбе, где были обнаружены курганы от эпохи бронзы до раннего средневековья (Кожомбердиев И.К., 1960; 1963; 1977; 1983б). Не прерывались исследования памятников ранних кочевников на Тянь-Шане и Алае, где вели раскопки Ю.Д. Баруздин (материалы остались, к сожалению, не опубликованными), А.К. Абетеков и И.К. Кожомбердиев (Абетеков А.К., 1975а; Кожомбердиев И., 1975в; 1983а).

Раскопки затронули не только восточный, но и западный Памир (Литвинский Б.А., 1972б; Бабаев А.Д., 1965б; 1975). Активно продолжались исследования на территории Ферганы (Литвинский Б.А., 1972б; 1973а; 1973б; 1978; Кадыров Э., 1975а; Салтовская Е.Д., 1978; Брыкина Г.А., 1981; Gorbunova N.G., 1986) и южного Таджикистана (Литвинский Б.А., Седов А.В., 1984).

Новые материалы по сакам Приаралья дали раскопки Тагискенского и Уйгаракского могильников, проведенные Хорезмской археолого-этнографической экспедицией (Толстов С.П., Итина М.А., 1966; Вишневская О.А., 1973). В результате исследования Присарыкамышской дельты были открыты памятники куюсайской культуры VII–IV вв. до н. э. (Вайнберг Б.И., 1979а) и исследованы курганы кочевников IV в. до н. э. — III в. н. э. Стали известны курганные погребения вдоль сухого русла Узбоя и прилегающих районов (Юсупов Х.Ю., 1986; Галкин Л.Л., 1983; 1984; 1985; 1986), а также погребальные памятники плато Устюрт (Ягодин В.Н., 1982; Древняя и средневековая культура юго-восточного Устюрта).

В процессе этих многолетних и широкомасштабных работ, выявивших разновременные и разнокультурные памятники ранних кочевников Средней Азии и Казахстана, неоднократно возникали сложные проблемы, касающиеся как хронологии отдельных памятников, так и периодизации их по районам и по всей Средней Азии в целом. Поднимались вопросы культурной принадлежности населения, оставившего их, и возможности отождествления его с племенами, известными по письменным источникам.

Подробнее эти проблемы с разной степенью полноты отражены ниже, при региональном описании итогов археологических исследований памятников скотоводов Средней Азии и Казахстана. В разработке их намечаются различные тенденции.

Если на начальных этапах исследований саки и массагеты, как правило, рассматривались раздельно в силу различий в характеристике их культуры в письменных источниках (см., например: Толстов С.П., 1948а, с. 211, след.), то в настоящее время почти повсеместно в литературе встречается понятие «сако-массагетские племена».

При изучении некоторых регионов происходил отрыв курганных могильников от синхронных и единых им по культуре поселений, рядом с которыми они расположены (см., например: Литвинский Б.А., 1972а; 1973а; 1973б). Это нашло отражение и в настоящем издании: поселения каунчинской культуры и Ферганы освещены в томе «Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии» (с. 207, след.), а курганы носителей тех же культур характеризуются в настоящем томе. Далеко не все исследователи учитывают природные особенности отдельных регионов, в частности, присырдарьинских районов в древности, и связанные с этим хозяйственные занятия жителей. Как показали раскопки многих памятников от границ западной Ферганы до низовьев Сырдарьи, здесь жили преимущественно оседлые скотоводы. От них остались монументальные сырцовые постройки, у стен которых располагаются курганные могильники, отражающие «кочевнические» традиции этого населения. Второй особенностью памятников, оставленных населением присырдарьинских районов, является ручная выделка (при явном знакомстве с гончарным кругом) стандартизованной керамики, обжигавшейся в гончарных печах. Проследить особенности хозяйственного и культурного развития можно с конца эпохи бронзы (могильник Северный Тагискен), когда в низовьях Сырдарьи зафиксированы сырцовые мавзолеи, местная лепная и круговая керамика в сочетании с импортной земледельческой. Именно с этого момента и вплоть до нового времени дельтовые районы Сырдарьи становятся постоянным центром крупных скотоводческих объединений. Здесь, в наиболее благоприятных условиях обводнения, создаются постоянные поселения скотоводов, к которым на зимовку, очевидно, прикочевывала основная масса населения. Именно в связи с особой ролью этого района в истории скотоводческих племен севера Средней Азии и Казахстана большое внимание в настоящем томе уделено памятникам чирикрабатской и джетыасарской (ранний этап) культур.

Иную модель скотоводческих поселений мы обнаруживаем в левобережном Хорезме (Присарыкамышская дельта Амударьи), в зоне постоянных контактов с цивилизацией древнего Хорезма, а также в Фергане, Бактрии, Согде.

Весь археологический материал в данном томе рассматривается по культурным ареалам. Часто эти ареалы совпадают с экологическими зонами, выделяемыми внутри всего Среднеазиатского-Казахстанского региона. В последнее время появились археологические материалы, характеризующие неизученные ранее районы Устюрта (Древняя и средневековая культура юго-восточного Устюрта; Ягодин В.Н., 1982) и Мангышлака (Галкин Л.Л., 1983; 1984; 1985; 1986).

Хотя в настоящем томе подводятся определенные итоги многолетним исследованиям, авторы четко осознают, что многие проблемы в изучении истории скотоводов Средней Азии и Казахстана не только очень далеки от разрешения, но иногда в полном объеме практически и не поставлены.

Однако основными были и остаются такие проблемы, как сакская культура Средней Азии и Казахстана, ее истоки, хронология памятников, локальные варианты, искусство; памятники усуней, их хронология и проблема происхождения так называемой сако-усуньской культуры северо-востока Средней Азии; подбойно-катакомбные погребения, их хронология, происхождение, соотношение с племенами, известными по письменным источникам; наземные погребальные сооружения, их генезис и этническая атрибуция; хронология и типология отдельных категорий вещей Среднеазиатского и Казахстанского регионов (оружие, керамика и т. д.).