Шрифт:
Риза Гахрамани, засучив рукава, подошел к паровозу, который ремонтировал уже третий день.
Не прошло и часа, как в депо явился кочегар, ездивший с Серханом, поздоровался с рабочими и прошел к Гахрамани.
– Салам, мастер!
– сказал он радушно.
– Как живется, как работается?
– Мы - ничего, а как вы? Что так задержались? Все ли в порядке?
– Слава аллаху, все в порядке. На обратном пути попортился наш паровозик у самого Сефидруда, нас и задержали.
– Живой человек и тот болеет, а паровозу подавно можно болеть, улыбнулся Гахрамани.
– Серхан будет ждать тебя и твоего товарища вечером у стрелочника, тихо шепнул кочегар Ризе.
Гахрамани знал, что слово "товарищ" относится к Фридуну.
Вечером, когда солнце зашло и на город опустилась ночная мгла, Риза и Фридун отправились к стрелочнику.
Рустам жил на южной окраине Тегерана, в районе Ханиабада, где узкие улицы и сырые, приземистые домишки наводили уныние. Здесь жил рабочий люд столицы.
Каждый раз, когда они приходили сюда, Фридуну было больно за людей, вынужденных жить в этом смрадном болоте, в грязи, нищете и горе зато именно здесь он яснее всего понимал, во имя чего надо бороться.
Рустам занимал комнату в подвале старого домишки. Войдя во двор, Риза и Фридун свернули налево и, опустившись на несколько ступеней, очутились в подвале, напоминавшем склеп, без света и воздуха. В конце этого склепа стоял обитый крашеной жестью облупившийся сундук, а на сундуке была аккуратно сложена постель, состоявшая из нескольких рваных одеял и ветхих мутак.
На жене Рустама был черный платок, которым она прикрывала нижнюю часть лица. Четверо ребят, как цыплята к наседке, жались к ее ногам, держались за юбку.
Картина, представшая глазам Фридуна в темном жилье стрелочника, напомнила ему семью дяди Мусы. Как мучительна была для старика мысль о будущем своих детей, о горькой доле, которая их ждет!..
Точно желая отогнать эти воспоминания, Фридун провел рукой по лбу и еще раз оглядел помещение.
На стене висела небольшая керосиновая лампа, распространявшая вокруг болезненно желтый свет. На противоположную стену падали уродливые тени.
Фридун подошел к кучке ребят, пугливо озиравших гостей, и взял за руку девочку лет трех-четырех.
– Как тебя звать, дочурка?
– спросил он ласково. Девочка ответила что-то невнятное. Мать, которая, подобно всем матерям, горела желанием видеть своих детей резвыми и смелыми, погладила девочку по головке.
– Отвечай громче, дочка. Не бойся!
– Видно, кошка ей язык откусила!
– проговорил с улыбкой стрелочник.
Любящий голос матери, ласковая улыбка стрелочника не прошли мимо внимания Фридуна. "Дружная семья!" - подумал он и погладил ребенка по головке.
– Сколько лет старшему?
– обратился он к Рустаму.
Тот кивнул на мальчика, который был повыше остальных детей.
– Три месяца как исполнилось восемь, - сказал он с гордостью.
– Опора для семьи, кулак против врага!
Риза Гахрамани испытывал особенно теплое чувство к этому обычно угрюмому и неразговорчивому человеку, становившемуся в кругу семьи добродушным и словоохотливым.
– А в школу ходит?
– спросил Фридун.
– Какая там школа!
– простосердечно отозвался Рустам.
– Школа требует денег, обуви, одежды. Я же на мои двадцать пять туманов не могу их и кормить-то досыта. На эти деньги можно жить только впроголодь.
Жалоба мужа не понравилась женщине.
– Будет тебе жаловаться!
– вмешалась она.
– Господа подумают еще, что ты нищенствуешь. Слава аллаху, куском хлеба обеспечены.
– Видал?
– подмигнул стрелочник Ризе.
– Как ее задело! Не бойся, жена, это свои люди. Дурного не подумают. Но ты права, не стоит много говорить об этом. Приготовь-ка чаю!
В это время в дверях появился Серхан с каким-то мешком за плечами.
– А ну-ка догадайтесь, кого я вам привел!
За его широкой спиной кто-то скрывался. Присутствующие называли разные имена, но выскочила Ферида:
– Здравствуйте, друзья!
Все радостно ее приветствовали.
Тем временем Серхан опустил мешок на пол и обратился к хозяйке:
– Сестрица Медина, тут немного масла, риса и мяса для твоих ребятишек.
А Ферида передала детям коробку с изюмом, очищенным миндалем и жареным горохом:
– Это азербайджанский подарок!
Медина и Рустам поблагодарили друзей.
– Ну как ты съездила, наша героиня?
– спросил Фридун.
– Знаешь, сестра, - обратился Серхан к Медине, - как начнет женщина говорить, не скоро кончит. Дай-ка сначала стаканчик бархатистого чаю.