Простая же штука — небулайзер. Нет ничего сложного. А нет в наших аптеках. Но сальбутамол распылять начал. И эуфиллин. И процесс пошел. А уж цефалоспорин второго поколения и вовсе укрепил нас в надежде, что кризис минует. Лечащий врач из кремлевки честно приезжал по два раза в день и убеждал Суслова в необходимости госпитализации. За идею старался. Видать, сильно его мотивировали. Я все эти выступления слушал из соседней комнаты, куда уходил, когда с охраны звонили о надвигающейся угрозе. И арсенал был спрятан там. Одно только и счастье, что конструктивных идей кремлевского здравоохранения не хватало для контроля дырок от инъекций на ягодицах. Кому такое кажется слишком фантастическим, тот в отечественной медицине не работал. Как-то одного моего знакомого позвали на разборки по жалобе в здравнадзор. Привезли и пациента, семилетнего мальчика с умственной отсталостью. Вот уважаемая комиссия дала указание продемонстрировать жопку и в четыре пары глаз считали дырочки, выясняли, все ли лекарства ввели в мышцу. Хотя Михаил Андреевич такую инициативу, наверное, вряд ли приветствовал бы. Впрочем, каждый раз Суслов каркал свое категорическое «нет», а дня через три и вовсе пригрозил, что отправит назойливого специалиста в Биробиджан.

Сейчас, спустя неделю после начала курса лечения, можно осторожно сказать, что вроде как дело идет к выздоровлению. Я бы с радостью воспринял известие о своем отстранении, но фиг там. Изгнаны были почти все, а я остался. А у меня, кстати, дома невеста и кот. Не знаю даже, кто из них первым меня забудет, потому что я заезжал туда только переодеться. Хотя сегодня, пожалуй, поеду к себе. Завтра Суслова пусть везут в больницу, делают повторно рентген и анализы, посмотрим, на каком мы свете.

После моего сидения на даче Михаил Андреевича образовалась проблемка с кафедрой научного коммунизма. Без этой науки, как известно, ни один человек в нашей стране специалистом с высшим образованием стать не может. Хоть инженером-гидрологом, хоть авиастроителем, а уж врачом — тем более. Беда была в том, что ректор на них влияние имел, но очень опосредованное. Только эти деятели могли наплевать на план подготовки специалистов. Мне кажется, дорогая Оксана Гавриловна задействовала связи из резерва.

Собственно, узнал я о проблеме, когда вернулся домой. Аня, как опытный секретарь, доложила, что звонили из деканата и велели прямо завтра с утра не мешкая идти и рассказывать, каким таким образом студент Панов манкирует самой главной в своей жизни наукой.

— Фигня, — отмахнулся я. — два года всего, и вернусь. В красивой форме, стильных черных ботинках. Альбом дембельский заведу, наклею туда фото кирзачей и автомата. И твое, в разделе «Они нас ждут». Придется сфотографироваться с обнаженной грудью, чтобы я не забыл твои очаровательные формы.

— Я тебя, Панов, ждать не буду, — заявила в ответ невеста. — Сразу пущусь в загул. Вон, твоя Шишкина не долго плакала.

— Она, во-первых, не моя. Во-вторых, ее лотерейный билет дал сбой, у Борисыча в ЦКБ проблемки начались.

— Что, не лечатся золотые детки от запоев?

— Не лечатся. Пытались тут собрать группу анонимных алкоголиков — ржут в глаза.

— А с Труновым что?

— Не вся цэкашная элитка ценит хамство в глаза. Выговор ему дали и предупредили, что на вакансию начальника наркологии — много желающих.

Последнее мне рассказал Крестовоздвиженский, который и сам метил на эту должность. Опыт работы есть, передовое исследование по алкоголикам ведется, плюс есть кому словечко замолвить. Я сделал себе зарубку в памяти расстараться и достать для врача чистые партии МДМА и псилоцибина.

— Да... Как говорила приемщица в химчистке «Москва слезам не верит» — своего мужика надо растить самой.

— Ага, — покивал я. — Чтобы генеральшей стать, надо замуж за лейтенанта выйти, да по гарнизонам с ним помотаться...

— Я сразу лауреатшей стану, — засмеялась Аня. — Тебе когда Нобелевку дадут?

— Когда за тему хеликобактер плотно западные фармкомпании возьмутся. Им надо будет продавать лекарства, тесты... Вот и дадут рекламу болезни и бактерии через Нобелевкую премию. Большой рынок и большой куш. Но члены королевской академии консервативны. Лет через десять, не раньше.

— Везде упадок, цинизм и голый меркантилизм. Иди, лауреат, чисти картошку к ужину.

Вот так всегда и происходит. С небес на землю.

Пока чистил клубни, задумался о ситуации. Соломки надо было постелить, тут вопросов нет. Что-то я последнее время сильно воспарил.

Подошел, слегка пошатываясь, Кузьма, ткнулся в голень. Сейчас на него уже хоть без слез смотреть можно. Со слов Ани, сегодня даже поел нормально. Ухо, конечно, теперь совершенно бандитское у него. На носу уже начал формироваться шрам, а глаз поблескивал из-под отека. Обошелся малой кровью, короче. Жаль, что битва за дерево проиграна, но ведь не всё в жизни дается легко.