— Надо все-таки допросить мальчишку, — поднялся Наста Кауки, нарушив порядок речей. — Сбежала девчонка, и брат ее чуть не удрал… они знали все, я не сомневаюсь. Что они задумали еще, эти крысы?

— Юноша-северянин ничего не знает, — Шиталь посмотрела на говорившего очень приветливо, но тот сел. — Нет смысла спрашивать его о чем-то. Если план и был, то у сестры.

Она перевела извиняющийся взгляд на Ахатту — мол, вас я не обвиняю в сговоре, но… Глава Совета кивнул:

— Я подозревал что-то… Не знал, что именно произойдет.

— Потому что слишком стар, — сказал Хатлахена Арайа.

— Без Ахатты мы бы даже сегодня тут передрались, — раздался негромкий голос Ийа, и замолчали все, даже перешептываться перестали. Племянник, затыкающий дяде рот — зрелище не самое частое, но прилюдно возразить члену своего Рода, когда тот готов нанести серьезный удар по давнему противнику? Так не бывает.

— Что случилось, то случилось. Впереди — долина Сиван, и это куда важнее, — продолжил Ахатта будто ни в чем не бывало. — Мы должны направить туда кого-то из нас, а не отделываться простыми разведчиками. И потребовать, чтобы Север прислал равных нам. Подумайте, кого стоит направить. Послезавтра соберемся снова и назовем имена. Двоих Сильнейших будет достаточно. И еще — подумайте, на что готова пойти Астала, если Тейит не уступит. На что в самом деле готова — не ради красивых слов, перья топорщить мы все умеем. Наши посланники должны будут верить в нашу готовность и силу.

Он готов был распустить Совет, но вмешалась Кети, на сей раз гладившая пальцами золотое кольцо сережки:

— Это еще не все. Решайте, что делать с мальчишкой.

— Северяне нарушили соглашение, зная, что будет. Мальчишка не нужен ни нам, ни северу, — сказала Улине.

Наста Кауки снова поднялся — острый, с голодным взглядом, чуть не облизнулся.

— Круг.

— Я не думаю, что стоит, — задумчиво проговорила Шиталь. Наста обернулся к ней:

— Держать его под стражей — лишние хлопоты. Эсса показали, насколько он нужен им. Почему не поступить так, как разумно, сестра?

Сестра. Примирительно… А Наста продолжил:

— Его можно отдать Хранительнице, но кровь северной крысы… я бы не предложил ей такое блюдо.

Смех прошел по залу.

— Он может умереть в Круге — или его выиграет кто-то из нас.

— Второе! — тяжело проговорил Тарра. Глаза всех троих Тиахиу радостно вспыхнули:

— Второе.

Ийа взглянул на дядю — непонятная улыбка, будто он о своем думал, появилась на губах, и Хатлахена сказал, довольный единодушием с племянником, коего слегка опасался:

— Второе.

— Выиграть не значит убить, — резко сказала Шиталь.

— Это право того, кто его получит. В любом случае покинуть Юг он не должен, иначе Сильнейшим Тейит останется приехать сюда лично и плюнуть нам на главную площадь, — Тарра не смотрел в сторону Рода Анамара, а Шиталь растерялась заметно — похоже, ожидала поддержки.

Ахатта поглядел на внука, так и не произнесшего на Совете ни слова, тот пожал плечами:

— Пусть делают, что хотят.

Южанин, который теперь приносил Айтли приносил еду и питье, был человеком суетливым и всячески пытался поболтать с заложником. Но тот не удостаивал прислужника вниманием. Пожалуй, он скучал по столь же болтливой, но куда более чуткой Ашиноль. Да и о чем говорить? Раньше это имело смысл — тогда он надеялся, у него было будущее, ему был интересен Юг, несмотря ни на что.

Но прислужник сказал то, к чему Айтли не мог остаться равнодушным.

— Тебя выведут в Круг.

— Что это значит?

— Иногда в Круге убивают — по-разному, так, чтобы видели все. Иногда проводят поединки, и выигравший забирает себе того, из-за кого шел бой. Ты станешь выигрышем, — широкая улыбка озарила лоснящееся лицо.

— А что потом?

— Потом? Со всеми по-разному. Как поступят с тобой, решит тот, кто тебя заберет.

— Значит, решили себе забаву устроить, — обронил Айтли. — А что мне делать при этом?

— Ничего, просто смотреть и ждать.

— Просто? Пока эти акольи дерутся за меня как за добычу?

Южанин похлопал его по плечу, желая утешить:

— У меня есть питье, закрывающее рассудок на время.

Айтли молчал, даже не отстранившись — хотя не переносил подобных знаков расположения. Потом спросил:

— Ты можешь передать записку Ахатте Тайау? Мне нечем тебя вознаградить, разве что вот… — Айтли положил на скамью наборный браслет из плоских яшмовых звеньев — квадратов. На каждом был тонкий резной узор. Хоть украшения из камня здесь не особо ценились, красивую резьбу можно было продать за немалую цену.

— Что-то хочешь ему предложить в обмен на свою жизнь? — с глубоким сомнением спросил прислужник, подгребая к себе браслет.

— Я и тебе-то почти ничего дать не могу, ему тем более. Не волнуйся, не припрятал для него богатый подарок. Так передашь?

— Передам, — согласился тот. На лице было написано — и, конечно, перед тем узнаю, что в этой записке. Интересно, умеет ли он читать, или покажет кому? Неважно, это будет северное письмо, Ахатта его должен знать.

Никто в Астале не сомневается — северянину жить осталось недолго, вопрос лишь в том, как именно он умрет. Что ж, справедливо, наверное. А он в любом случае будет здесь развлечением, избежать этого не может. Так по крайней мере пусть его запомнят не как пойманного в силки кролика. Не ради доброго имени среди южан — ради себя. И, может быть, ради сестры.