– Мы возносим наши сердца к Господу и архангелам, которые являются Его слугами.

Массированный ответ прогрохотал в унисон, заполняя древнюю церковь, отражаясь от почерневших от времени балок над головой.

– Давайте теперь возблагодарим Бога, который создал нас, и Лэнгхорна, который был, есть и всегда будет его слугой, - сказал он.

– Это достойно и правильно.

Все эти присутствующие голоса придавали ответу дополнительную силу, но в этой силе было нечто большее, чем простые цифры. Формальный ответ нес в себе пыл, говорил о потребности, которая выходила далеко за рамки обычного комфорта и общения массы. Это были уже не просто слова заезженной, возможно, чересчур знакомой литургии. На этот раз, сегодня, в этой церкви люди, стоявшие за этим ответом, осознали себя детьми Божьими в мире, плавающем по пресловутому морю проблем. Они были напуганы и обратились - как всегда - к Матери-Церкви и ее духовенству за утешением и руководством.

– Вполне уместно, правильно и наш священный долг, чтобы мы всегда и во всех местах благодарили Тебя, о Господь, Творец и Строитель Вселенной, Вечный Бог. Поэтому, вместе с архангелом Лэнгхорном и архангелом Бедар, и всей благословенной компанией архангелов, мы восхваляем и возвеличиваем Твое славное Имя; вечно восхваляя Тебя и говоря...

– Свят, свят, свят, - ответили собравшиеся, их голоса слились и окутали его собственный голос в их объединенном величии, - Господь Бог Саваоф, небо и земля полны Твоей славы: Слава Тебе, Господи Всевышний. Аминь.

– Аминь, - тихо закончил Хасканс в тишине после этих многочисленных голосов и улыбнулся, когда спокойствие его призвания снова нахлынуло на него.

Все в порядке, - подумал он.
– Что бы ни случилось, куда бы это ни привело, все в порядке, пока Ты идешь со мной.

– Садитесь, дети мои, - пригласил он, и по всей церкви зашаркали ноги и зашуршала одежда, когда те, кто садился на скамьи, повиновались ему. Те, кто стоял у стены, не могли сесть, хотя он чувствовал, что многие из них прислонились спиной к прочной каменной кладке и древним деревянным панелям. И все же во многих отношениях расслабление прихожан было чисто физическим. Только расслабление мышц и сухожилий, чтобы умы и души могли еще полнее сосредоточиться на том, что должно было произойти.

Он улыбнулся и подошел к кафедре, где открыл огромный экземпляр Священного Писания, ожидающий там. Массивный том был значительно старше самого Хасканса. На самом деле, он был подарен церкви святой Кэтрин в память о глубоко любимых матери и отце одной из немногих по-настоящему богатых семей прихода за три года до рождения его собственного отца, и даже тогда он, вероятно, стоил почти вдвое больше годового дохода Хасканса. Это было одно из сокровищ святой Кэтрин - не тиражный экземпляр, а красивое издание, написанное от руки, с подсвеченными заглавными буквами и великолепными иллюстрациями, заполняющими поля и стекающими по желобам между столбцами слов. Аромат свечного воска и благовоний глубоко въелся в украшенную драгоценными камнями обложку и тяжелые, кремовые, с богатой текстурой страницы. Когда он открыл книгу, этот аромат поднялся до Хасканса, как само благоухание Бога, и он глубоко втянул его в легкие, прежде чем снова взглянуть на ожидающую паству.

– Сегодняшнее Писание взято из пятой главы Книги Бедар, начиная с девятнадцатого стиха, - сказал он этому морю лиц и получил от этого некоторое дополнительное утешение. Возможно, это было добрым предзнаменованием, что текст в эту среду был взят из книги патронессы его собственного ордена.

– Вот, - прочитал он, - я скажу вам великую истину, достойную всех людей и священную для Господа. Услышьте это и внимайте, ибо в Последний день от вас потребуют отчета. Церковь создана Богом и Законом Лэнгхорна, чтобы быть хранителем и учителем человеческих душ. Она не была предназначена служить воле человека или подчиняться его тщеславным амбициям. Она была создана не для того, чтобы прославлять человека или быть использованной человеком. Ей была дана жизнь не для того, чтобы этой жизнью можно было злоупотреблять. Она - великий маяк, собственный Божий светильник, установленный на могучем холме в Зионе, чтобы быть отражателем Его величия и силы, чтобы она могла дать свой Свет всему миру и отогнать тени Тьмы. Убедись, что ты держишь дымоход этой лампы чистым и святым, светлым и незамутненным, без загрязнений или пятен. Вспомни Закон, данный тебе, волю Божью, которая приведет тебя к Нему в безопасности в последний, предельный конец времен. Охраняй ее всегда, сохраняй верность Писанию, и все будет хорошо с тобой, и с твоими детьми, и с детьми твоих детей, до последнего поколения, когда ты увидишь Его и Нас, Его слуг, лицом к лицу в истинном Свете, которому не будет конца.

Он поднял глаза в тишину, которая внезапно стала гораздо более напряженной, чем была, и улыбнулся.

– Это Слово Божье для Детей Божьих, - сказал он им.

– Благодарение Богу и архангелам, которые являются его слугами, - ответили прихожане, и он закрыл Писание, сложил руки на успокаивающем авторитете этой могущественной книги и повернулся к ним лицом.

Его прежний страх, его прежняя тревога исчезли. Он знал, что они объявятся, потому что он был простым смертным, а не одним из архангелов, вернувшихся в Сэйфхолд. И все же сейчас, в этот день, он наконец был свободен, чтобы передать послание, которое так долго горело в его сердце. Послание, которое, как он знал, горело в сердцах гораздо большего числа Божьих священников, чем могли когда-либо подозревать те, кто носил оранжевую форму викария.

– Дети мои, - начал он глубоким, звучным голосом, - нам не дано жить в спокойные времена. Если, конечно, у вас нет несколько иного определения "спокойного", чем я смог найти в любом из моих словарей!

Его улыбка стала шире, и глубокий шепот веселья - почти, но не совсем смех - пронесся по церкви. Он дорожил этим, но затем позволил своей улыбке исчезнуть, сменившись более мрачным выражением лица, и покачал головой.

– Нет, - сказал он тогда.
– Не спокойные. Не мирные. И настолько пугающие. И давайте будем честны друг с другом, дети мои. Это пугающие времена, и не только для нас самих. Какой отец не старается изо всех сил, чтобы его дети были сыты и в безопасности? Какая мать не отдаст все, что у нее есть, чтобы уберечь своих детей от вреда? Чтобы прогнать тени кошмара и дурного сна? Чтобы залечить все душевные раны, а также поцарапанные колени и ободранные пальцы ног в детстве? Все, что есть внутри нас, взывает к тому, чтобы уберечь их от опасности. Чтобы защитить их. Охранять их и держать любую угрозу далеко-далеко от тех, кого мы любим.

Тишина в церкви была глубокой, и он медленно повернул голову, окидывая взглядом прихожан, вступая в прямой контакт с как можно большим количеством других глаз.

– Задача Матери-Церкви также состоит в том, чтобы уберечь всех своих детей от вреда, - сказал он им.
– Мать-Церковь - это крепость детей Божьих, воздвигнутая и поставленная архангелами, чтобы быть Божьим слугой в мире, утвержденным как великий учитель для своего народа. И поэтому во времена опасности - во времена эпидемии, смуты, шторма, пожара и землетрясения... и войны - дети Божьи обращаются к Святой Церкви Божьей, как ребенок ищет объятий своего отца во время бури, объятий своей матери, когда кошмар правит его ночью. Она - наш дом, наше убежище, наш пробный камень в мире, слишком часто искаженном насилием, жестокостью и амбициями людей. Как говорит нам сама Святая Бедар, она - великий светильник, установленный высоко на холме, освещающий всех нас, поскольку она освещает каждый дюйм Божьего творения отражением Его святого Света.