– Это Герват тебе принес? Я же говорил, чтобы ты не брал ничего у этого озабоченного придурка!

– Нет-нет! – Ипс замахал на меня своими конечностями. Его ротовые щупальца взволнованно трепыхались. – Это мидео пмро сомдание семьи. Там дма челомека собимрались мместе и сомдамали еще челомека. Ели еду, размешивали по жилищу мсякие странные мещи. Приносили м дом мрастение большое из примроды.

– А-а-а, ты про это, – я расслабился. Стандартные фильмы об укладе человеческой жизни были на борту каждого нашего корабля на случай контакта. Наверное, у своих где-то достал.

– Да, это называется семья. А у вас не так?

– У нас есть семья, но по-дмругому сомсем.

Он поскреб четырехпалой рукой между щупалец. Раньше эти его жесты вызывали у меня порывы скорчить брезгливую гримасу. Но, наверное, правду говорят, что человек ко всему привыкает. Когда лимп пытается использовать речь, то его тентакли разного размера и толщины трутся друг о друга, сворачиваются и разворачиваются, поэтому многие звуки ему доступны, но некоторые он так и не научился произносить. Физиология.

– Мродителей нам намначают лимпы… мрачи. Намерное, так. Которые мылупляют нас из яиц. Никто не мнает, чье яйцо. Дают тому, кому надо. И много можно.

Ипс жестом изобразил насколько много. Его позабавила человеческая привычка жестикулировать во время беседы, и он теперь размахивал конечностями к месту и не к месту.

– А у людей много можно маленьких себе наделать? – не унимался лимп.

– Вообще сколько хочешь, но в основном в семье один или два ребенка, – ответил я.

Настроение играть у меня пропало. Ну зачем он завел эту тему про семью? Как будто все про меня знал. Накатили воспоминания, но я решительно отодвинул их на край сознания, как часто делал раньше. О, в этом я мастер – бегать от проблем! Я встал со стула, намереваясь уйти к себе в комнату.

– Мадим, ты куда? Надо играть, не макончили же!

Маленькие глазки Ипса выглядели расстроенными. Хотя что я понимаю в мимике и выражении глаз чуждого нам существа?

– Прости, приятель, сегодня что-то нет настроения играть, давай в другой раз.

Я зашел в свою комнату и лег на кровать, засунул обе руки за голову и уставился в потолок. Это был обычный белый пластик, но мне виделись там проекции воспоминаний, которые, как назло, хлынули потоком, несмотря на выстроенный мной барьер.

Мой так называемый отец бросил нас с мамой и маленькой сестрой в канун Нового года. Я был слишком юн, чтобы понять причину, и как любой ребенок думал, что это моя вина. Любимый папа повернулся ко мне спиной и ушел в снегопад, пока я кулаками размазывал слезы по щекам. Позже мама пыталась объяснить, что ни я, ни сестренка не виноваты, что так вышло, но боль и горечь уже было не вытравить из моей души. А позже и она оставила нас. Ее забрала болезнь, которая сожгла веселую и красивую женщину буквально за пару недель. Нас с сестрой отправили в детский дом. Новый год я перестал праздновать с тех самых пор, как за отцом закрылась дверь. Этот день навсегда оставил во мне чувство вины: за уход отца, за смерть матери, за то, что сам позволил какой-то паре удочерить сестру и оставить меня в детском доме совсем одного. Конечно же, голос мелкого пацана тогда ничего не решал, но мне хотелось думать, что я смог бы отстоять сестру… А сейчас не знаю, где она и что с ней.

Дни сменяли друг друга не слишком быстро. В сутках на КуЭр-384 пятьдесят три земных часа, поэтому поначалу мне было тяжело приспособиться. А вот Ипс, как мне кажется, вообще мог не спать круглыми КуЭрскими сутками. Он пришел на порог моей комнаты спустя несколько часов, когда я только-только уснул.

– Мадим! – пробулькал он. На моем единственном окне было довольно плотное затемнение, чтобы имитировать наступление ночи, но я все равно засыпал очень тяжело. Ипс переминался с ноги на ногу у входа, не решаясь войти. Его силуэт на фоне дверного проема напомнил мне один фильм, который мы смотрели в детстве.

– Хочешь забрать мое сердце, Дэйви Джонс? – не удержался я.

– Кто? Мое имя – Ипс-Нумл. Это я, Мадим! – заволновался лимп.

– Не бери в голову, – постарался сказать это максимально непринужденно, хотя самому почему-то было очень смешно. Понял, что больше не посплю, так что сел на кровати и включил полоску прикроватного света.

– Что случилось, Ипс? – спросил я и потер лицо рукой. Сон слетел с меня окончательно.

– Дамай делать Номый год! – выпалил он.

Нет! Только не этот чертов праздник, забирающий семьи у детей… Хотел бы сказать я, но не стал. Незачем показывать чуждому созданию, что в нашем мире существует такая боль и несправедливость. Вместо этого пожал плечами и произнес:

– Не очень хорошая идея. Сейчас же не зима… А кстати, тут вообще бывает зима?

– Зима? Это холодные осадки? – спросил лимп, пытаясь залезть на неудобный человеческий стул. Спинка мешала ему обхватить сидение, и он постоянно соскальзывал.

– Ты снова посмотрел видео? – я укоризненно взглянул на своего инопланетного приятеля.

– Да, Мадим, там кмрасимо было. Такая большая вещь мелёная, а на ней такие вещи блестящие, и месело, и пмрамдник.

Лимп не удержался и все-таки плюхнулся на пол. Звук был такой, как будто упал резиновый мячик, наполненный водой. Я встал с кровати и помог подняться лимпу.