Шрифт:
– Что ж, я понял вас, - молодой человек резко поднялся. – Прошу извинить меня за настойчивость. Прощайте.
Он резко наклонил голову, прощаясь, и больше не взглянув на меня, покинул гостиную.
Я чувствовала опустошение и легкую грусть. Мне абсолютно не хотелось замуж, но если бы у меня была возможность выбирать… Эх…
Чтобы избавиться от тоскливых мыслей, я захотела выпить немного вина, но вспомнив о своем возможном положении, не решилась на это. Кто знает, может, я уже не одна…
В гостиную вошла Таня и с порога озабоченно поинтересовалась:
– Что случилось?
Я рассказала ей о предложении Петра, а также о планах Потоцкой отправить нас в монастырь, что произвело на подругу неизгладимое впечатление.
– Вот гадина! Уже придумала, как нас убрать с глаз долой! Нет, тут выход один: свадьба с Головиным, - возмущенно сказала она и вдруг настороженно поинтересовалась: - А что ты ответила Петру?
– Как ты думаешь? – хмыкнула я. – Конечно же, отказала!
– Ну, кто знает, может, ты решила выбрать супруга помоложе, - задумчиво произнесла подруга. – Петр Дмитриевич, конечно, получше Павла Михайловича. В том смысле, что он здоров и умирать в ближайшее время не собирается.
– Типун тебе на язык, - проворчала я. – Если я действительно беременна, то не факт, что и Головин женится на мне. Нужно поговорить с ним, но что если я не в положении? Что он подумает обо мне?
– По правилам сначала должна состояться помолвка, ведь так? – начала успокаивать меня Таня. – А это значит, что у нас есть время разобраться с твоим состоянием. Потом будем действовать по обстоятельствам. Принимай предложение Головина и все.
– Да, ты права, - согласилась я с подругой. – Тем более, что он пообещал, что брак будет полностью фиктивным. А это для меня самое главное.
– Не переживай, все будет хорошо. – Таня прислушалась. – Кажется, подъехала коляска. Наверное, доктор прибыл.
Она оказалась права. Приехал Иван Тимофеевич. Он выслушал нас, не скрывая своего удивления, громко высморкался в накрахмаленный платок, а потом переспросил:
– Вы приютили в доме цыгана? Я правильно понял?
– Да, и он нуждается в вашей помощи, - повторила я, подумав, что Таня справилась бы не хуже.
– Вы понимаете, что это значит? А если кто-то узнает? – Иван Тимофевич даже покраснел от возмущения. – Где это видано?! Девицы без попечения привели в свой дом бродягу!
– Он без сознания! Человек болен! Какая разница, в чьем доме он находится?! – вспылила я. – Вы осмотрите его?!
– Ну, знаете ли… - подбородок доктора задрожал. – Я на такое не согласен! А ежели кто узнает об этом, что обо мне скажут?!
– Вы отказываетесь? – уточнила Таня, пронзая его прищуренным взглядом.
– Мало того! Я еще сообщу об этом барыне Потоцкой! – вдруг заявил Иван Тимофеевич. – Пусть примет меры! Пусть созывают совет раньше, иначе все это добром не кончится!
– Нечего здесь порядки свои наводить! Ишь ты!
Тонкий, возмущенный голос Аглаи Игнатьевны прозвучал так неожиданно, что доктор даже вздрогнул.
Нянюшка стояла в дверях гостиной, уперев ручки в бока и насупив седые брови. На ее лице было написано такое возмущение, что я даже заволновалась, как бы старушку кондратий не хватил.
– Добрый день, Аглая Игнатьевна, - доктор, видимо, не понимал, что происходит. – Вы это о чем?
– О чем! О чем! А что это вы Иван Тимофеевич, стращать мох голубок надумали?! Барыней пугаете?! Не позволю! Не быть этому!
– Да вы в своем уме ли?! – изумленно воскликнул мужчина, глядя на нянюшку так, будто перед ним была не маленькая старушка, а медведь на велосипеде. – Неужто сами не понимаете, что нехорошо это?! Цыган в доме!
– Не вам судить, что хорошо, а что худо! – упрямо произнесла Аглая Игнатьевна. – Идите по добру по здорову отсель!
У нас с Таней чуть челюсти не отвалились от такого заявления, а Иван Тимофеевич тихо хрюкнул.
– Что-о-о?! Да как вы смеете?! Меня… доктора медицины! – наконец прошипел он, грозя ей кулаком. – Челядь в нищей усадьбе!
Этого я уже терпеть не собиралась. Да и Таня, похоже, тоже.
– Покиньте наш дом, Иван Тимофеевич, - грозно произнесла она. – Немедленно.
Он открыл, было, рот, чтобы разразиться очередным возмущенным спичем, но я остановила его:
– Вы слышали, что сказала Софья Алексеевна? Всего доброго.