Ребята из братства бросили деньги в окно такси, а затем, шатаясь, вошли внутрь, таща за собой девушку. Она выглядела сопротивляющейся и на грани ужаса. Селена переосмыслила свою оценку девушки. Она явно не была профессионалом. Парни из студенческого братства, вероятно, одели ее так на этот вечер. Она, вероятно, была одной из их подружек или, по крайней мере, думала, что была или будет ею после этого вечера. Скорее всего, ее собирались отправить домой одну в том же такси, истекающую спермой и воняющую Астроглайдом. Если бы у нее был шанс, подумала Селена, она бы предупредила девушку, прежде чем та потеряет все, что было в ней невинного.

Селена остановила мотороллер перед клубом рядом с Харлеями, Кавасаки и Сузуки Кротч Рокетс. Первым, кого она увидела, войдя, был здоровенный вышибала, сидевший на табурете рядом с девушкой-гардеробщицей. У него были короткие седые волосы, серо-зеленые глаза и длинные усы. Его мускулистые руки были покрыты татуировками. Одет он был скромно – в черную футболку, синие джинсы и черные мотоциклетные ботинки. Селена предположила, что один из Харлеев, припаркованных снаружи, вероятно, принадлежал ему.

– Ваши документы.

Селена вытащила из переднего кармана тонкий бумажник на цепочке и выудила свои калифорнийские водительские права. Здоровенный байкер смотрел на права, казалось, целую минуту. Позади него на стене, увешанной фотографиями свингеров, веселящихся в клубе с начала семидесятых до сегодняшнего дня, висела табличка с надписью "Пары – 50 долларов, одинокие мужчины – 65 долларов, одинокие женщины – бесплатно!"

– Проходите. Вы можете оставить свою одежду в гардеробе.

Селена была одета в сарафан, который был практически прозрачным, и он был настолько открытый, насколько она планировала подчеркнуть это, пока не придется его снять. Она все еще не совсем привыкла к набранному весу и была не совсем готова раздеваться перед незнакомцами. Все было по-другому, когда она работала моделью и получала за это деньги. Любой, кто нанимал ее, знал, что они получают. С тех пор, как она набрала тридцать пять фунтов жира и мышц для Джозефа, она получила в два раза больше подиумных работ, ее первые печатные работы, и стала самой популярной моделью искусства в округе. Если бы она знала, что существует такой рынок для моделей больших размеров, она бы уже давно набрала вес. Она знала, что многие женщины возражали бы против использования ею термина plus-size. Даже с набранным весом она все еще была только девятого размера, значительно ниже среднего по стране размера двенадцать или четырнадцать, но больше того размера, который был у нее раньше.

Она прошла мимо изможденной гардеробщицы с проколотыми сосками, двумя рукавами татуировок, полностью закрывающими обе руки, и звездами, вытатуированными на обоих плечах, как у русской мафии. У нее были такие же длинные черные волосы, как и у Селены, но явно окрашенные. Она выглядела точно так, как описывал ее Джозеф, за исключением татуировок в виде звезд. Должно быть, она добавила их с тех пор, как Джозеф был здесь в последний раз. В уголках ее глаз появились морщинки. Они также, должно быть, появились за время отсутствия Джозефа. Селена подозревала, что тяжелые наркотики, алкоголь и булимия преждевременно состарили ее.

В воздухе тяжело висел запах освежителя воздуха, мускуса, пота, смазки и спермы. Также в воздухе витал безошибочно узнаваемый запах сосновой соли, и это было облегчением. По крайней мере, кто-то попытался очистить и продезинфицировать это место. Селене было интересно, как часто здесь мыли полы и стены, меняли простыни, дезинфицировали секс-игрушки. Как бы часто это ни происходило, этого было недостаточно, чтобы справиться с постоянным потоком телесных жидкостей. Табличка указывала наверх, в комнаты "Только для пар", куда не допускались одинокие мужчины и женщины, и сообщала, что это единственное место, где пары могут свободно обходиться без презервативов. Внизу презервативы были обязательными, и любого, кто не пользовался ими, просили уйти. Селена изо всех сил старалась следовать логике и потерпела неудачу.

Бар был полностью заполнен и выглядел так, как в любом ночном клубе города, за исключением того, что барные стулья были завернуты в одноразовые пластиковые чехлы, а посетители были в основном голыми, хотя довольно много женщин были одеты в нижнее белье, а некоторые мужчины были полностью одеты. Почему-то мужчины, которые все еще были одеты в свою уличную одежду, показались Селене самыми жуткими. Ей стало интересно, выглядит ли она так же жутко, как они, разгуливая в желтом сарафане и розовых кроксах. Она подошла к бару, и все взгляды, мужские и женские, мгновенно остановились на ней. Улыбки стали шире, глаза загорелись похотью, и несколько мужчин, которые были полностью обнажены, поднялись, чтобы приветствовать ее. Селена улыбнулась и слегка покраснела. Пожалуй, это был самый лестный прием, который она когда-либо получала. Но Джозеф был прав. Большинство мужчин были старыми и толстыми, как и большинство женщин, за исключением тех, кто пришел один, и Селена подозревала, что большинство из них были проститутками. Она подумала, не считают ли они ее тоже проституткой, но потом поняла, что большинство работающих девушек не носят желтые сарафаны. Ее решение прийти в клуб было таким неожиданным, что у нее не было времени переодеться во что-нибудь более соблазнительное.

Селена заказала у бармена яблочный мартини и облокотилась на стойку, потягивая напиток и оглядывая зал. Там был небольшой танцпол, и несколько пар вышли на него, когда ди-джей сменил музыку с техно на старую школьную песню Мадонны в исполнении Джорджа Майкла: "I want your sex". Они все выглядели нелепо, трясясь и вращаясь под музыку, их половые органы и молочные железы подпрыгивали и шлепались, задницы и животы колыхались и покачивались. Это была, пожалуй, наименее привлекательная группа людей, которую Селена когда-либо видела. Возможно, она зря так рано пришла. Большинство людей ее возраста даже не выходили из дома до десяти вечера, чтобы пойти в клуб, и было только – Селена посмотрела на часы – 6:23 вечера. Никто не покидал дом так рано, кроме тех, кто должен был вернуться домой, чтобы приготовить ужин для детей, или действительно одиноких и отчаявшихся.