– Я позже подойду, – протараторил Артём и выскочил в коридор, интуитивно открыл дверь, где стоял грязный унитаз, над которым согнулся в припадке тошноты.

«Это страх выходит, Артём. Выведи его весь» – ошарашенно отозвался Сущность.

Лютый только сейчас заметил, что всё тело болезненно ныло, а дышать было тяжело и приходилось делать это пореже. Когда он привёл себя в порядок и вышел на кухню, его встретил взгляд Мамая.

– Ты кто такой?

– В смысле? – растерялся писатель.

– Ты мент?

– Нет, я на психолога… учусь.

– Психологи так не умеют. Ты или сидел за убийство, или мент.

– Он в натуре не мент. Мы так же в афиге были, когда он нашему руку сломал. Макс о нём рассказывал: Лютый сто пудов не мент.

– Значит сидел, говорю тебе! – заводился Мамай.

– Да и не сидел он. Он вообще, если Моржу верить, тихий и скромный. Да я и сам могу подтвердить – пока он трезвый, он даже общается нехотя.

– А ну дыхни, – Юлий в один прыжок подпрыгнул к Артёму, но, унюхав лишь кофе, отошёл к окну и сложил руки на груди, раздосадовано постукивая пальцами по рубашке.

– Всё равно не верю. У меня тут пацаны этого зверя в три рыла не завалили, а вот эта кожа на костях… в один присест.

– Я, конечно, извиняюсь за неоправданные ожидания, но можно теперь по делу?

Мамай ещё с минуту помолчал, сел на подоконник и закурил, не открывая окна.

– Морж к нам за псицилом приходил. Сказал, что бабло занесёт через две недели и опрокинул нас. Пришёл день назад, с процентом, с нами выпил и свалил часа в два ночи. Это всё, что я знаю.

– Псицилом? – переспросил Артём.

– Снотворное типа. Но чаще всего его для кайфа гасят: у нас он запрещён, а на юге ещё нет. Короче говоря, Лютый, твой дружок барыжит наркотой.

– А его не сгребли часом? – включился Стас.

– Мы бы об этом первыми узнали. Мусора на нас с факелами охотятся, если кого с наркотой поймают.

– С чего вдруг?

– Да как всегда! Чуть какого торчка в СИЗО запрут, по нам тут же проверка идёт. Тут ведь несколько с условкой за хранение психотропных веществ.

– Да уж… не густо.

– А чё с ним?

– Пропал. Как раз где-то в тот момент, когда он к вам ходил, так теперь и со всеми концами. Походу, надо всё таки писать заявление о пропаже.

– Я у своих поспрашиваю, может кто и знает чего. Он, конечно, дебил редкостный, но друга Лютого я поищу уж точно, тут не сомневайтесь!

– Спасибо… – простонал Артём.

– Выпьешь, может? Ты шатаешься, как лист по ветру.

– Я в порядке… просто спать хочется.

– Ладно, тогда, я так понимаю, у нас всё? За то, что ничего толкового не сказал – не серчайте особо, но вечер отличный вышел. Ты, Лютый, у нас теперь желанным гостем будешь.

– Благодарю.

– Хан за вами дверь закроет, а я пойду. Нехорошо это, когда народ молчит там.

Мамай встал и ушёл, оставив Артёма и Стаса наедине.

– Идти можешь?

– Я сонный, а не в ногу стреляный.

– Ты бы себя видел, сонный! Мамай верно подметил, что ты из стороны в сторону мечешься.

– До машины и до постели меня хватит, – сквозь нарастающий звон в ушах сказал Артём. – Пошли, мне тут дольше нужного задерживаться не хочется.

Хан молча проводил гостей, почтительно наблюдая за Лютым, мягко пожал обоим руку и закрыл дверь. Солнце уже окончательно встало, на улице то и дело мелькали ранние прохожие, а вскоре и поток машин начнёт становиться плотнее. До остановки Стас молчал, видимо, пытаясь не тревожить приятеля. Лишь когда он остановил в автомобиль, Стас достал из кармана выигранные деньги и сунул Артёму в ладонь.

– Ты заслужил и больше, но ставка была десять тысяч. Спасибо за помощь: один бы я далеко не продвинулся. Днём я в участок пойду, а ты отдыхай. Удачи тебе, Леший.

– Бывай, Стас, – проглотил слова Артём и побрёл в сторону дома. Ступеньки в подъезде стали последним препятствием перед лифтом, который медленно поднял его на нужный этаж. Дверь открылась, обдавая хозяина слабым запахом пыли, но Артёма это не побеспокоило. Стащив с себя всю одежду, он провалился в беспамятство сразу, как лёг на диван.