Завгар спецмонтажного управления, СпМУ, Иван Михайлович Прошин привычно на слух определил, по какому из двух стоящих перед ним телефонов кто-то его домогается (один аппарат всегда басил, другой — захлебывался собственным звоном), и снял трубку с красного, местного.

— Алло!.. Да, слушаю вас, Семен Семенович!.. Микроавтобус РАФ? Нет сегодня РАФа… Потому нет, что на линию не выходил… У вас, Семен Семенович, на столе под стеклом лежит график технического обслуживания и ремонта нашего автотранспорта, утвержденный главным инженером, то есть вами. — Прошин посмотрел на график, висящий на стене. — По нему выпадает микроавтобусу нынче стоять на техническом обслуживании номер два… да — ТО-два, вот он и стоит… На линии должно быть двадцать два автомобиля из двадцати пяти… Так оно и есть: все двадцать два бегают… Стараемся, Семен Семенович! — Прошин положил трубку. — Вот так! По усам!..

Он вылез из своего изрядно залосненного кресла, прошелся, пританцовывая, по конторке, остановился возле пустующего стола — при входе справа.

— Чиппы-дриппы, эти гриппы! ОРЗ — болеют все!.. Скрутило помощницу мою, всерьез, видно, скрутило. Всю эпидемию держалась, а лето наступило и — пожалуйста!..

Воротившись на место, завгар снова посмотрел в график, что-то вспомнил и, поспешно повернув диском к себе зеленый телефон, набрал номер.

— Алло! Зиновий Борисович? Привет, Зиновий! Как жизнь молодая?.. Ага… У меня — тоже бьет и тоже — ключом по голове!.. Слушай, какое дело к тебе: карданный вал к «рафику» нужен до зарезу!.. Выручи, Зиновий, я в долгу не останусь, ты знаешь. Главному моему завтра в совхоз приспичило ехать — людей скоро на сено отправляем. На рекогносцировку, того-этого, начальство катить должно, а у меня карета поломата… Прокладки?.. Есть такие, есть!.. Хор!.. Хорошо, говорю, присылай гонца!.. Письмами обмениваться?! Да какие, к шутам, письма?! Баш на баш — и точка!.. Ну, новости у тебя!.. Ладно, сочиню, сочиню… Я тогда еще растворитель впишу — ей-богу, ни капли не осталось! Ну, порядок! Бывай здоров! — И Иван Михайлович тем же пританцовывающим шагом заскользил к пишущей машинке, стоящей под чехлом на столе у окна.

До машинки ему добраться не удалось: дверь отворилась и появился председатель профкома управления Кобозов.

— Добрый день, Михалыч!

— Привет, профбог, привет! Что такой хмурый?

— Не с чего особо веселиться. — Кобозов придвинул ногой стул, со вздохом сел. — Устал с кляузами разбираться. То у меня заседаем, то в парткоме, то в райком вызывают. Пишет какая-то стерва и пишет! Подпольная кличка — «Доброжелатель». Хоть бы что поновей придумал себе в псевдонимы! И настырный, гад! Уже до горкома добрался: неоперативно-де реагируем на его сигналы!

— О чем сигналы-то?

— А о разном сигналы, о разном. И о тебе в частности, и ты в стороне не остался.

— В каком же разрезе — обо мне?

— Загоняет, мол, завгар Прошин запасные части к автомобилям на сторону, чтобы на выпивку ежедневную иметь. В этом, мол, и секрет кроется, почему транспорт нашего СпМУ плохо работает, простаивает подолгу в ремонте.

— Вот сволочь! Ты же знаешь…

— Знаю! Дрянь дело с запчастями: не обменяешь — не поедешь, хочешь жить — умей вертеться, — знаю!

— Да я только что у дорожников карданный вал для «рафика» выпросил — за прокладки!..

— Ну и молодец! Не бери в голову — работай, как работал. От сволочи — чего ждать?! Начальник ОТЗ у него наряды липовые подписывает, мзду, соответственно, от рабочих имеет. Главный бухгалтер — сожительствует…

— Главбух — сожительствует?!

— Вот-вот! Я и говорю: потеха! Какая из нее сожительница — ей же за пятьдесят давно, пенсионерка, на ходу рассыпается?!

— Факт, рассыпается! На работу и с работы в автомобиле возим!

— Одним словом, несет всех по кочкам, за милую душу несет! Проверим — сплошное вранье, а он опять пишет — как это поется — «все выше и выше!». С нас снова требуют: разобраться! Представить объяснение! А мы и разбираемся, а мы и заседаем. Дьявольщина какая-то!.. Было хорошее вроде решение — анонимками не заниматься, в мусорную корзину отправлять, жаль — похоронили. — Кобозов вместе со стулом перебрался поближе к завгару. — Ну да я к тебе не жаловаться пришел, я, в общем-то, насчет рыбалки субботней. Большой автобус будет? Плешь мне наши рыбачки переели!

— Помилуй, родной! Сегодня всего лишь среда!

— Известно, что среда. Завтра — четверг, послезавтра — пятница… Давай уж лучше заранее обо всем перетолкуем, чтобы всем спокойнее спалось. Или у тебя «проколов» с этими поездками не было? Вспомни весну, Михалыч!

— Весна — это весна. Самый разгар ремонта, подготовка к техническому осмотру — особое время… И еще, если говорить честно: не лежит у меня душа давать автобус на подледный лов весною, не лежит! Только и слышишь по радио: там машина выехала на озеро — провалилась, там льдина откололась — унесло горемык в море-океан — на вертолете выручали. По воздушному тарифу — пятьдесят рубликов нынче за каждую спасенную авиацией душу! Из собственного той души кармана! Отдай да еще спасибо скажи! Золотой получается рыбка, того-этого…

— Ты, Михалыч, разговор в сторону не уводи! Будет в субботу автобус?

— Будет, язви вас!..

— Так бы и сразу! В колдоговоре что записано по части обеспечения выезда трудящихся на природу, помнишь?

— Помню!

Прошин встал и направился к пишущей машинке. Он успел снять чехол и переложить листы бумаги копиркой, когда раздался стук в дверь.

— Входи, кто там…

Вошел Алексей.

— Здравствуйте, Иван Михайлович!

Прошин несколько мгновений молча смотрел на него, потом быстро шагнул навстречу, радостно заулыбался.