Огнеплюй кашлянул. От этого звука все как будто проснулись и внезапно вспомнили о времени.

— От всей души благодарим вас, дон Самбульо! — Постарался, как можно любезнее откланяться я, почти силой вытаскивая Анхе с её места. — Мы обязательно вернёмся к этому вопросу завтра, а нынче уже поздно, и потому разрешите откланяться!

Огорчению и разочарованию нашего любезного хозяина не было предела! Анхе вообще не понимала, зачем её уводят из такого места, где ей так хорошо? Я чувствовал себя палачом-изувером, но делать было нечего, этих двоих следовало развести по разным углам, пока не случилось чего-нибудь непредвиденного. Кроме того, мне необходимо было переговорить с Огнеплюем наедине.

Когда мы вышли на палубу, мои самые худшие опасения подтвердились: оставшиеся в живых матросы вовсю любезничали с пираньями! Но больше всего нас с Огнеплюем потрясло то, что те отвечали им с неподражаемым дикарским кокетством, и это приводило обе стороны в неописуемый восторг! Стало ясно — оба корабля взяла на абордаж любовь! Я сразу вспомнил о древнем поверии, что женщина на корабле приносит несчастье. Теперь было понятно, о чём там шла речь, но ведь имелась в виду одна женщина, а тут…

Одно обстоятельство меня чрезвычайно порадовало: когда после сердечного прощания с доном Самбульо мы вступили на борт своей галеры, Анхе, как будто проснулась, оглянулась вокруг с удивлением и вдруг издала резкий, почти птичий крик, от которого попугай чуть не слетел с моего плеча.

Этот звук я слышал и раньше, (он означал полный сбор), а потому не слишком удивился, когда через секунду пираньи, как горох посыпались с чужого борта на галеру. Здесь им был устроен изрядный разнос за плохое поведение в то время, как начальство, (то есть Анхе, а не я; я по-прежнему имел неопределённый статус), было «на переговорах»! После этого последовала перекличка и подсчёт потерь, которые оказались неожиданно большими.

Если я говорю большими, то имею в виду, что они были большими для этой команды, которая к потерям не привыкла: за всю недолгую историю пиратствования «Белой Ярости», погибло всего две пираньи, но они утонули во время шторма ещё в те времена, когда девушки только учились ходить по морю на своей галере. Теперь же мы недосчитались четырёх воительниц моря, и ещё не меньше десятка девушек было ранено, из них две достаточно тяжело, хоть и не смертельно. Я не мог отделаться от мысли, что это произошло, в значительной степени, по моей вине, но когда поделился своими соображениями с Огнеплюем, то получил следующую отповедь:

— На войне, как на войне! Мы вышли не на увеселительную прогулку. Пираньи вообще полудикие создания, они не боятся ни крови, ни опасности, а возможность погибнуть в бою, в волнах или на охоте, вообще принимают, как должное! Так, что не морочь себе и мне голову, а давай подумаем, как нам быть с доном Самбульо и нашей по уши влюблённой пираткой?

Интермеццо четырнадцатое

— Вселенская катастрофа

То, что Анхе, в самом деле, влюблена «по уши», я понял ещё, когда мы не успели зайти в каюту к любезному сеньору, но что делать с этим обстоятельством не представлял совершенно. Правда через некоторое время мне показалось, что решение этой проблемы может подождать и я, почувствовав сильную усталость, устроился спать, завернувшись в запасной плащ. Анхе удалилась в свою каюту похожую на шкаф, что было для неё необычно: как правило, она спала на палубе с пираньями, а каюта служила ей личным складом. Вскоре уснули и пираньи, тоже смертельно уставшие за день. Никто из нас не подумал о том, чтобы выставить вахтенных, ведь корабли, сцепленные не хуже сиамских близнецов, дрейфовали сейчас при относительном штиле, ожидая, когда их капитаны примут решение о том, куда и как им двигаться дальше.

Я до сих пор не понимаю, откуда взялась подобная беспечность? Анхе страшно устала за день, к тому же нельзя забывать, что её поразила стрела Амура, которая, как известно, имеет свойство плохо влиять на разум. Я не хочу себя оправдывать, но у меня совсем не было опыта в таких делах, как безопасность во время военного похода. Но скажите на милость, где был Огнеплюй? Почему в его попугайскую голову не стукнула мысль о том, что недурно было бы хоть одним глазком следить за судном?

Короче, когда непреодолимая потребность отдать природе часть переработанного организмом вина, которым нас угощал дон Самбульо, подняла меня через пару часов с жёсткого, но такого манящего ложа, я увидел, что мы дрейфуем в полном одиночестве, а корабля достопочтенного Лимо и след простыл!

Не зная, что и подумать, я бросился к борту и обнаружил там лишь несколько аккуратно обрезанных верёвок. Ситуация складывалась не из лучших. Утешало только то, что нас не перерезали спящих и, кстати, было совершенно непонятно почему нас не перерезали? Что ещё скажет Анхе, когда проснётся? Кто будет призван к ответу, я, попугай, пираньи или все сразу? Как бы то ни было, я решил пока тревоги не подымать и потихоньку вернулся на своё место. Однако сон теперь не шел, и я принялся размышлять о происшедшем, любуясь при этом на звёзды.

Каков однако, этот дон Самбульо! Прикинулся таким дружелюбным, а сам дождался, пока мы ослабим бдительность, и смылся под шумок! А может он здесь вовсе не причём? Тогда кто же это сделал? Стоп! А куда девался Лимо? Я не видел его с тех пор, как сеньор Санчес выкинул купчишку из каюты. Но мог ли Лимо проделать такую штуку один? Может и мог, это как раз в его духе, а я даже не могу осуждать его за это, ведь он спасал своё добро, а может быть и жизнь! Кроме того у него наверняка нашёлся сообщник и не один, а несколько из его собственной команды. Это похоже на правду, но всё же… Вопросы, вопросы! А самый главный вопрос — чем всё это кончится?

Размышляя подобным образом, я не заметил, как задремал, но точно знаю, что спал совсем не долго. Дикий вой вырвал меня из объятий сна и заставил вскочить на ноги раньше, чем я открыл глаза и вообще сообразил, где нахожусь и, что вокруг происходит? Было раннее утро. Тонкая розовая полоска уже появилась над горизонтом, но солнце ещё не вынырнуло из океана. Галера напоминала пчелиный улей, в который попал кирпич. На мачте висела дюжина пираний, и все они всматривались вдаль в разных направлениях. Остальные бестолково бегали по палубе с совершенно круглыми глазами и что-то выкрикивали, ни к кому не обращаясь.