— Да не трясись ты, Петрович, — как-то даже обласкал его Генрих, — говори как есть. Чаю выпьешь? Промёрз, вижу. А может, коньячку?

— Нет-нет, — замахал тот руками и впервые приподнялся со стула. — Вот чай с удовольствием. Продрог, пока возвращался. А вроде рядышком всё. — И принялся торопливо расписывать, проглатывая слова: — Там-то, в "Национале", он меня в ресторанчик уютненький затащил, видать, знакомый у него народец. Враз к столу понанесли такого… Я в жизни не то, чтобы пробовать, глазом не видел… Это в наше-то время, в этот-то голодомор…

Саволайнен внёс две чашки на блюдцах. Речь Буланова оборвалась.

— Я без сахара, — облизнувшись, но не касаясь чашки, заёрзал Буланов.

— А откуда ему быть? — прищурился Ягода и покосился на говоруна. — Ленин и тот морковным обходится.

— Да, Ильичу сейчас…

— Поправляется наш Ильич.

— А там, у них!.. Не поверите, Генрих Гершенович…

— Отчего ж. Знаю. В Доме Советов теперь иностранцев полно. Другие известные люди обитают, хоть и капиталисты. Не будем же мы перед ними голой задницей сверкать.

Буланов впился в Ягоду — шутит тот или издевается над ним?.. скривил губы так же, как тот.

— Ты пей чай-то, Петрович, остынет — не тот вкус. И согреться не успеешь. А баба та зачем гражданину понадобилась? Переспать? Или родственница?

— Вот уж не знаю. Ваш знакомый, хоть и расположился ко мне, а не доверился. Только я глубже его пытать стал, рот замком. Ну а насчёт вашей роли во всей катавасии, он совсем ни-ни. Свёл разговор на пустяки. А стоило мне придавить, нагло отрезал — вас ему надо. Готов, мол, встретиться на любой территории. Ушлый пройдоха.

— Интересно, — закурил вторую папироску Генрих. — Ну-ка, опиши мне их внешность. Обоих. Только не спеша.

Удивительно, но Буланов оказался хорош в этом, даже безупречен. "Шпарит, как по тюремному листу, — отметил для себя Ягода, — рост, внешность, глаза… даже в приметах мастак". По словесному портрету получалось, что "товарищ" тот был не кем иным, как разбитным малым из Внешторга, когда-то выручившим Ягоду из беды. А второй?.. Второго, казалось Генриху, он тоже где-то встречал? Необходимо было время подумать, и он оставил этого второго на потом.

— Он тебя о новой встрече просил?

— Нет, — замахал головой Буланов. — И не заикнулся. Когда я с ним попробовал построже, он вроде как осерчал. В общем, я тут же на попятную и уговорил его на завтра. Так же ночью, но только в другом месте.

— Это где же?

— Есть у меня одна квартирка. Рудольф Иванович подсудобил на время командировки, — хмыкнул Буланов. — И тоже рядышком.

— Аустрии?

— А что?

— С инструкцией вы оба не в ладах? Или у вас там, в Пензе, на счёт этого свои порядки, — изобразил жесть в глазах Генрих, а сам подумал: "Спелись эти два молодца в одну дуду, раз начальник подчинённому свою явочную хату доверяет, а может, после моих допросов Буланова решили держаться друг дружки?.."

— В Пензе в этом нужды не было, — промямлил оправдываясь Буланов, — а тут, в столице, можно напороться так, что…

— Что?

— Рассказывали уже. В белых мешках на ходулях попрыгунчики шастают. На милицию никаких надежд, чекистов надо привлекать.

— А ты ко мне обратись.

— Извините, Генрих Гершенович, я воспользуюсь.

Они помолчали.

— Теперь уж, раз приглашают меня, сам вашу явку проинспектирую, — вернулся к начатому Генрих, — а заодно, может, и прокорректирую, как ты изволил выразиться. А на месте видно будет. Завтра, говоришь, встреча?

— Так точно.

— Готовься, — подвёл черту он. — А теперь потолкуем о том, ради чего я тебя ночью разыскивал.

— Я уж кумекал, пока сюда бежал.

— Кумекал он. — Гримаса перекосила лицо Ягоды. — Ты, Павел Петрович, изволь пензенские-то словечки, деревенский свой жаргон быстрей изживать, в высшей нашей чрезвычайной сколько уже?

— Да я…

— Феликс Эдмундович в Кремле заночевал. Задержался у товарища Сталина. А из дома, сам понимаешь, зачем сюда переться, когда до утра несколько часов оставалось.

— Звонил? Что случилось?

— Звонил. Но я тоже вздремнул. Он беспокоить меня не стал. Помощнику передал, чтобы я к встрече с Иосифом Виссарионовичем готовился.

— Сегодня?

Ягода пожал плечами. Дзержинский действительно Штоколову ничего не объяснил, кроме этого.

— А по какому вопросу?

— Ну ты ещё что-нибудь спроси! — не сдержался Генрих.

Буланов съёжился, ткнувшись носом в стол.

— Не забыл о кандидатуре, которую я просил подобрать по его поручению?