Шрифт:
Я понимающе закивала и обрадовала нас:
— Зато мы уже здесь, и именно с этого момента начинается новая жизнь!
О том, что мне предстоит с Русланом тяжелый разговор о войне, я старалась не думать. Пыталась забить голову тем, что при нашей следующей встрече я дам ему понять, что мы вроде как можем стать парой.
Что я готова открыть свое сердце любви…
А о Егоре помнить только как о умалишенном, который в своих фантазиях почему-то ко мне привязался и не дает покоя.
Интересно, Руслан сможет остановить войну, если я попрошу?
***
И вроде как спать легли, и темнота кругом, а языки все чешутся, болтают, не останавливаются… Всегда мечтала иметь сестру, с которой можно делить горе и радости. Вдруг — и от этой мысли стало невыносимо хорошо, — я обрела ее?..
Ой, а как быть с моими настоящими родителями? Когда я осторожно начала эту тему со своими предками, те абсолютно не понимали, на что я намекаю. Их недоумение было правдиво, и я быстро отстала от них.
— О чем задумалась? — шепнула Алиса.
— О том, что пора спать! — вздохнула я, и мы с подругой рассмеялись. — Да, давай в этот раз-таки заткнемся.
— Но завтра пар нет, можно выспаться.
— У меня глаза слипаются.
— Совсем несущественная причина, — фыркнула Алиса. — У меня тоже, и что?
— А то, что я хочу завтра уделить много внимания Руслану, а потому должна быть в адеквате, а не в полусне.
— А что за войну вы с Егором обсуждали? — вдруг спросила подруга.
— Это так, ерунда, — делано легкомысленно отмахнулась, — компьютерные игры.
Ничего умнее в голову просто не пришло. Вот блин, Егор, как мне теперь за тобой разгребать все это?!
— Мне показалось… Вы были слишком напряжены. Война между кем-то, с кем вы знакомы? — допытывалась Алиса. Ее кровать скрипнула. — Кем-то важным для вас?
— Не хочу об этом говорить, — нашла я оптимальный способ перестать лгать.
— Я и так вижу, что все серьезно. И его чувства к тебе… — до меня донеслись всплески горечи. — Он совсем на себя не походил, когда говорил обо всем. Ты подвела его к какой-то черте. Точнее, может, и не ты, а Руслан.
— Может.
— Ты уверена, что не хочешь ответить ему взаимностью?
Вопрос меня удивил:
— Ты про Егора? — и даже засмеялась от изумления. — Ты хочешь узнать, хочу ли я вернуться к человеку, который явно не в ладах с головой? И к которому ты вроде как была неравнодушна?
— Я и сейчас неравнодушна. Но его поведение…
— Да, оно отталкивает.
— Нет… Оно, скорее, похоже на поведение мальчика, который каждой клеточкой тела умоляет: «Заметьте меня! Заметьте!»
— А я тут причем? Я ж не спасатель, — мне было грустно это произносить: я ведь жалею дворняг, а человека пожалеть не могу. Тогда в приюте я сказала Егору, что люблю животных.
«А людей?» — поинтересовался он.
Выходит, на людей мне действительно плевать.
Да не плевать! Нет! Я против войны! Я… Я должна как-то помешать этому гнусному замыслу!
Но поддаться на манипуляции? Покориться Егору?.. Забыть ту часть себя, которую только начала в себе открывать?
Ни за что!
— Его не надо спасать, — печально усмехнулась Алиса. — Его надо любить.
— Лучше любить Руслана.
Подруга промолчала, и я смогла закрыть глаза. Мне показалось, что прошло не больше минуты — но наступило утро следующего дня.
Дня, в котором я намерена выяснить, как остановить Егора — и стать счастливой с Русланом.
Диетики
Стать счастливой с Русланом — задача не из простых. Пока я осознавала, что хочу быть с ним, я также поняла и неутешительное другое — я хочу быть с диетиками.
Телефон завибрировал, зазвучал бодрый рингтон.
— Привет, — на том конце провода был Молот. Я отложила книгу и потянулась в кресле:
— Приве-етик! Что сказали по поводу тестового периода?
— Сказали, что ты можешь попробовать вместе с нами совершать обходы, чтобы посмотреть, чем живут диетики.
— Это очень здорово, а то мне такого наговорили про вас… Что вы на этих обходах в темных углах перерезаете глотки всем, кто против вас.
— Да, все, кто с Русланом, ненавидят диетиков, — мужчина вздохнул и понизил голос. — Я и сам был таким. Но пришлось расширить кругозор, и по большей части я рад, что смог вырваться из-под опеки Руслана. Он вроде никого не привязывает, но… Если ты ему не верен — ты враг.