– Ты клянешься своей ничтожной жизнью? – улыбнулась она, задумалась, потом тихо произнесла, – теперь клянись и моей тоже…

Он, вздрогнул, замолчал. Сейчас она увлеченно играла в какую-то новую игру, была доведена до предела, играла с жизнью, бесшабашно и с радостью, делала это с удовольствием, словно крутила барабан русской рулетки, где непременно находился тот единственный патрон. Петр молчал.

– Трус! – гневно воскликнула она. – Ты мне не веришь? Неужели ты подумал, что я могу нарисовать что-то такое…, чего рисовать не стоило бы вовсе? – и снова повторила, – так, ты способен на это? – улыбнулась и мягко произнесла:

– После того, что было с нами,… со мной… После ужасной больницы… Потом флакон с таблетками! Это было чудо! Ты так ничего и не понял? Осталось совсем немного – неделька-другая. Я закончу их пить! Все будет в этой жизни! И теперь, когда я хочу все!.. А ты просто струсил…

– Нет…, – попытался возразить он, но она резко его оборвала:

– Тогда клянись! Какого черта! Как в детстве! По-настоящему!

Он смотрел на нее широко открытыми глазами и был покорен ее энергией, безумным взглядом, силой, которая дала ей это чудесное выздоровление. Смотрел и теперь абсолютно в это верил! Как он мог сомневаться? Она все сделала сама. Она справилась со смертельной болезнью. А он видел, но почему-то не верил! Чудеса бывают! Во всяком случае, этого чуда она оказалась достойна… А он не верил, лишь замечал, как она молодеет на глазах, становится красивой, юной, как и прежде!..

И пусть теперь рисует на своей чертовой картине все, что угодно! Бояться больше нечего!

– Клянусь, – воскликнул он.

– Все, что будет нарисовано на этой картине, сбудется! – продолжала она.

– Сбудется…

И тут, словно гора свалилась с плеч. Нет, не гора! Крест!.. Тот самый тяжелый крест! Он рухнул оземь. И Петр снова ощутил, сколько тот весил. Но поднимать его не слал! Теперь, когда этот короткий путь превращался в длинную жизнь, больше не измерялся километрами трасс черной горы или морскими милями, а долгими годами жизни, все стало просто. И он выдохнул:

– Ты идиотка! И игры твои безумные! Дурацкие игры!

– Клянись! – потребовала она.

– Клянусь двумя идиотскими жизнями, что всю твою мазню, всю ерунду, которую ты нарисуешь, я подарю тебе. Или куплю. Или украду! Устраивает? – торжественно произнес он.

– Украду? – удивилась она. – Ты такое ничтожество, что хочешь построить будущее своих детей на “украду”?

– Ты права! Заработаю! Сделаю! Устраивает?

– Да! – воскликнула она, оставшись очень довольной. Потом бросила взгляд на берег и капризно добавила:

– И долго ты еще собираешься меня тащить на этом скучном корабле? В ресторан не приглашаешь, на воздушном шаре не катаешь, даже мороженое и то не покупаешь, даже букетик цветов, самый захудаленький… И, что это за кавалер?…

– Гуляем! – воскликнул он и отдал команду причаливать. Где причаливать, зачем – теперь было не важно! Гуляем и все…

Прошло несколько дней. Больше он не считал эти таблетки. Он забыл о них, лишь иногда замечал, как по утрам Арина вынимала и по одной их пила, но это уже было не важно. Те все равно помочь не могли. Помогло что-то другое!..

И снова они носились по городам, незнакомым провинциям, дорогам. А по вечерам возвращались на корабль, и тогда Арина подходила к картине, а Петр издалека за ней наблюдал. А по ночам…

Арина заканчивала картину, оставалось немного, и ее можно будет повесить на стену, а, может быть, тоже найти высокую гору, водрузив ее там. Арина ничего ужасного не нарисовала. Собственно, картину эту в своем воображении Петр рисовал многие годы. Он давно придумал эту сказку, эту мечту и поделился с ней. А теперь Арина запечатлела ее своей кистью, оставалось взять лопату, воткнуть в мягкую землю и на склоне замечательной горы вырубить маленькое, уютное гнездышко. Где небольшой дом нависал бы над морем со склона горы, а внизу угадывались очертания корабля – кораблика, белого и сказочного, почти такого, на котором они плыли сейчас. Но даже не это было главным. Арина впервые в жизни написала картину. Она умела рисовать, но на полотне красками делала это впервые, поэтому удивляло ее умение передавать сходство. А сходство поражало. Человек, который был похож на Петра, смотрел прямо перед собой, а когда Арина дописала эту часть картины, там появились дети. Мальчик и девочка одного возраста и еще один паренек постарше. Они были очень похожи на Петра. Как можно было нарисовать еще не рожденных людей – было непонятно. Как можно было определить их возраст, характеры? Но Арина смогла, вложив в эту картину свой материнский инстинкт, и сходство поражало. Он безумно был благодарен ей за это. За горы и белую лодку у пирса, за домик, свисающий со склона, а особенно за трех маленьких человечков, которые у нее так здорово получились. А еще, он был благодарен за силу, которую она в себе нашла, чтобы победить болезнь. Она отогнала судьбу на многие километры и расстояния. Отбросила жуткие границы и теперь была на долгие годы с ним… И с ними тоже. И теперь он смотрел на картину, где уже вырисовывался силуэт молодой красивой женщины. Та стояла в дверях дома, держась за ручку, и завершала этот простой сюжет. И Петр подумал, что без этой женщины картина была бы невозможна. Она теряла смысл. Оставалось совсем немного, несколько штрихов и лицо женщины засияет улыбкой, а глаза ее будут тепло смотреть на троих малышей… И на него.

Он смотрел на нее, любовался, не в силах отвести глаз.

Любил ли он ее? Спустя годы и десятилетие, знания и незнания, встречи и расставания, стены, которые разделяли их. Да! Любил!

– Я устала, – произнесла она, – отложив кисть.

– Осталось немного, – удивился он.

– Да, немного, – произнесла она. Потом встряхнулась и спросила:

– Ты помнишь, что мне обещал?

– Да, помню. Конечно, помню, – ответил он.

– Ну-ну, – ответила она. Больше не произнесла ни слова.

– Собирайся! – воскликнул он.

– Куда? Опять? Уже вечер!

– Да! Опять!

Все последние дни они носились по каким-то городкам, бродили по пляжам. На юге Испании уже попадались люди, которые загорали, даже купались. Здесь было очень тепло. Пляжи Марбельи славятся длинным сезоном, и туристы приезжают отдыхать сюда почти круглый год. Так они приплыли в чье-то лето. Но путь их был не окончен. Путь их ТОЛЬКО НАЧИНАЛСЯ. Вот уже пролив, а Средиземное Море осталось позади. Океан и прекрасный остров, на котором удивительный пик вулкана венчает верхушку горы, приглашая встретить рассвет. Остров Тенерифе. Остров, где всегда вечное лето, теплый Гольфстрим и нескончаемый отпуск для людей, которые могут себе это позволить. А они могли! Была бы воля…