Когда наш кортеж остановился возле главного входа, Этьен первым вышел из машины и, будто совсем про меня забыв, пошёл вперед, но резко остановился, когда в его кармане зазвучала мелодия мобильного.

— Винсент, — рявкнул Валуа, поднося трубку к уху. Важный дворецкий, выступивший вперед, поклоном продемонстрировал своё внимание.

— Устрой, — кивнув в мою сторону, протянул Этьен, одновременно с этим развернувшись от дверей и, проследовав по дорожке вокруг замка, весело приветствуя кого-то по телефону.

— Мадам, — позвал дворецкий растерянную меня. – Позвольте пригласить вас внутрь.

Я кивнула и, осторожно придерживая полы накидки, поднялась по ступенькам к главным дверям. Затаив дыхание – даже закрыв на секунду глаза – сама переступила через порог старинного замка, видевшего за свои столетия существования не одну загубленную жизнь.

Неужели и моя будет в их числе?

Взгляд дворецкого, незаметно пройдясь по моей фигуре, на мгновение замер … а затем как будто заиндевел.

— Джюли, — рявкнул дворецкий, заставив меня даже вздрогнуть. – Спускайся.

— Cheri Vincent, — услышала я протяжный голос, и только затем, задрав голову, увидела ту, к которой только что обращался дворецкий.

??????????????????????????

Молодая, красивая… гм, разумеется, блондинка (простая блондинка, никакая ни Альфа-целительница) — с роскошной фигурой, сияющей кожей и безупречной укладкой, спускающаяся по лестнице девушка казалась почти видением, а не живым человеком. Ей бы на обложку мужских журналов — в миг стала бы популярной.

К тому же её платье…

На лестнице было темно, поэтому я не сразу поняла, что на самом деле представляет собой её платье: тонкий бордовый шёлк до середины бёдер и черное тонкое кружево в качестве лифа, которое совсем не скрывало, а лишь подчёркивало её высокую грудь.

Несмело встав передо мной, она сначала покосилась на дворецкого, а затем, будто с его молчаливого согласия, медленно оглядела меня с ног до головы.

— Альфа добился того, чтобы его щенка вернули в стаю, — улыбнулась блондинка Винсенту. Они говорили по французски, но мне хватило словарного запаса, чтобы понять её немудреную речь. – Альфа сказал, что делать с сукой?

— Пока распоряжений не поступало, — пожал плечами дворецкий. – Проводи её в гостевые комнаты, которые ближе всего к спальне господина герцога.

— Туда, где обычно отсыпаются девочки после траха?

Винсент кивнул.

— Если он захочет иметь её в своих апартаментах, её легко будет переселить.

— А если нет, — рассмеялась девица, — то тогда у меня забот будет полный рот.

И, высунув язычок, она призывно провела им по своим пухлым губкам.

— Не забывайся, — рявкнул дворецкий, с беспокойством оглянувшись на меня.

— Я просто хочу услужить Альфе, — рассмеялась девица, выпятив свою пятую точку. – Альфа не стал бы просто так повышать мой статус. Он хочет иметь меня рядом.

И уже на английском, девица обратилась ко мне.

—Вы так подурнели… мадам. Пойдемте, я покажу вам ваши новые комнаты, чтобы вы могли отдохнуть.

Этьен

Пока моя пара отдыхала, я «подкармливал» дочь своей силой, нашёптывая ей через живот матери ласковые словечки на родном языке.

Это тоже вскоре станет проблемой.

Моя дочь будет не просто наследницей Валуа, но и единственным прямым потомком настоящих королей Франции.

А значит, она должна расти француженкой до кончиков ногтей. Только вот Таис…

Я горько усмехнулся, понимая, что в отличие от той же Лики Рамзи, у моей пары не получится быстро адаптироваться к своему новому статусу.

Вся эта её надуманная тоска о прошлой жизни казались мне чем-то пустым и несущественным: испокон веков судьба самок решалась мужчинами: отцами, братьями, мужьями. Да и у людей жена всегда следует за своим мужем, всегда принимает его решения.

Любая жена, но только не Таис.

Я усмехнулся и тут же замер, почувствовав, что сон моей пары уже истончился — она просыпалась.

Надо признать, что очень вовремя: самолёт приземлился уже минут пятнадцать назад, и все ждут только нас…

Вот её тело напряглось, вот глаза моего оленёнка распахнулись – и с укором посмотрели на меня.

Я сейчас не слышал ни её мыслей, ни её настроения, но… она тут же начала пахнуть страхом.

С чего бы это? Почему именно сейчас?