Прижатая щекой к испачканной спермой простыне, я вынужденно принимала все его проникновения, все его навязанные ласки. Даже моё сумасшествие, которое всегда легко распалялось от одного только вида мужского тела, сейчас куда- то спряталось и не показывало носа. Мне опять вспомнились мамины крики из спальни – и боль, захватившая моё тело, уже не опускала. Не в силах сопротивляться, я просто ждала, когда это закончится.

Кровать снова ходила ходуном от его сильных толчков, Этьен снова порыкивал, вбиваясь внутрь моего тела… Наконец, он с силой схватил меня за волосы, сделал последний резкий выпад – и излился внутрь моего тела.

— Жена моя, — целуя мою обнажённую спину, прошептал мужчина. – Я же говорил, что в этот раз всё будет хорошо. Небольшая боль возможна при потере девственности, но потом наши звери…

Он наклонился, чтобы встретиться со мной взглядом — и замер, не договорив.

А я просто лежала – не пытаясь даже поменять положение. Я знала – чувствовала, что он уже отпустил меня. Но я, послушно застыв на месте, просто продолжала лежать на испачканной кровати, выставив изнасилованное тело кверху.

Да и какая теперь разница.

На мои прокусанные губы капали солёные слезы, щека была испачкана его спермой, оставшейся на простыне после первого изнасилования, а в глазах наверняка застыла полная безнадёжность.

О, сейчас я как никогда понимала свою мать. Если отец делал с ней нечто подобное, то совсем неудивительно, что она в конечном итоге наложила на себя руки.

— Таис, - мужчина осторожно протянул к моему лицу руку, отведя в сторону спутанную, мокрую от пота прядь.

— Девочка, — прохрипел он. – Как же так…

Он что-то опять сделал: его глаза загорелись желтым светом, зрачки сузились, и я почувствовала, как моё сумасшествие снова пытается взять вверх над человеком.

«Обойдешься», — усмехнулась я, силой воли заставляя ту свою порченную кровь замолчать — и никаким образом себя не проявлять.

— Je ne comprends rien, — нахмурился Этьен. А затем, прищурившись, добавил уже на понятном мне английском. — Я чувствую твоего активного зверя, твою красавицу волчицу… но…Ничего не понимаю.

Он с сожалением покачал головой.

— Что-то пошло не так. Прости меня.

Не двигаясь и ничего не отвечая, я просто закрыла глаза. Какая разница. Главное, что это всё, наконец-то закончилось.

Я так измучилась, что пропустила тот момент, когда он оказался опять рядом со мной. Его дыхание опаляло мою шею, а руки властно опустились на спину и под ягодицы.

Вздрогнув, я было решила, что он хочет по новой. Но Этьен, осторожно подхватив меня на руки, просто понёс моё испачканное тело в душ.

— Прости меня, — повторил он уже на русском. Включив теплую воду, он принялся осторожно смывать свои же следы с моей кожи.

– Я был уверен, что ты ответишь мне… У тебя активная волчица, я же Альфа и твоя пара…Тебя должно было тянуть ко мне.

Пытаясь разглядеть что-то в моих глазах, мужчина тяжело вздохнул.

— Возможно, причина в том, что ты – полукровка. Кто из твоих родителей — оборотень?

— Не знаю, — с каким-то странным для самой себя безразличием, ответила я. – Скорее всего отец.

— Да, — тут же кивнул Этьен, явно обрадовавшись просто тому факту, что я с ним заговорила. – Так чаще всего и бывает.

— Почему?

Казалось бы, простой вопрос привёл его в тупик. Осторожно прислонив меня к стенке душа, он немного поменял температуру воды, сделав её чуть теплее. И тут же снова взялся за губку, куда выдавил целую пригоршню ароматного мыла.

— Это заложено в нашей звериной природе: самка всегда старается выбрать для своей пары самого сильного самца… Люди традиционно проигрывают нам во многих вещах.

Я равнодушно кивнула, не особенно анализируя ответ Этьена. В тот момент, мне было абсолютно наплевать на всё, что он говорил.

— Почему ты ничего не знаешь об оборотнях? — втиснув руку с губкой между моих ног, продолжил интересоваться Этьен. Намыливая меня там, он спросил. – Неужели твой отец не чувствовал твою волчицу? Почему не рассказал о тебе своему Альфе? Правда, это уже не важно: так или иначе, но у нас уже активные брачные метки. Твой Альфа не посмеет забрать тебя из моей стаи, но всё равно интересно. Так как вышло, что тебе никто ничего не сказал?

И правда, как так вышло? В тот момент весы, которыми я мерила своих родителей, снова качнулись в сторону виновности отца. Несмотря на полный хаос в мыслях, истерзанное страдающее тело; несмотря на всю нереальность происходящего, я почему-то не сомневалась в словах Этьена.