Если отбросить все книжные и киношные клише, ликантропия было вполне логическим объяснением всему происходящему. В том смысле, что я, конечно, могла сходить с ума, но ведь отрезанные когти, которые я по первости отпиливала в ночи сумасшествий, после приступов никуда не девались – и их видели другие люди. Но ведь сумасшествие не может быть материальным! Именно это несоответствие мучило меня долгие годы, останавливая обращаться к врачам. Я продолжала надеяться, что это не просто сумасшествие, а какая-то странная мутация.

Впрочем, если говорить языком науки, то всё так и оказалось. Ликантропия, в конце концов, тоже какая-то мутация…

Почти не слушая, что сейчас говорит Этьен, я вспоминала своё детство – то время, пока родители были живы. Ведь чаще всего отец «выкидывал номера» именно в полнолуния – именно тогда, когда и у меня появлялись когти и не совсем нормальные для человека желания.

«Вот тебе и подпорченная кровь», — мысленно усмехнулась я. Права была мама.

—…мы сейчас немного отдохнём, поспим, а утром уже можно и возвращаться домой, – вещал тем временем Этьен. – Не думаю, что нам стоит дольше задерживаться в России.

Кажется, именно эта его фраза и привлекала моё внимание.

— Что? – не поняла я. – О чем вы говорите?

Мужчина, который ещё минуту назад заливался соловьём, мгновенно превратился в хищника. Нет, не обратился… просто всё его показное спокойствие и легкость куда-то исчезли, и передо мной сейчас возвышался опасный, страшный зверь… пусть и в образе человека.

— Прелесть моя, я – Альфа целой страны. У меня в подчинении огромное количество оборотней, имеется кое-какое имущество и бизнес, которым всё же желательно управляться из главной резиденции, а не из гостиничного номера.

Говоря это, он выключил воду и тут же потянулся за огромным белым полотенцем, которым и принялся меня вытирать.

— Таис, по нашим законам, мы уже женаты. – В его взгляде сверкнул желтый отблеск зрачка зверя. – Тебя следует незамедлительно представить моей стае, родственникам, друзьям, даже совету директоров холдингов, которым я владею.

Меня укутали ещё одно, новое и сухое полотенце и выставили из душевой кабины на мягкий, бежевый коврик.

— Нам предстоит огромное количество дел, поэтому не стоит задерживаться надолго в России. Я не против наведываться сюда раз-другой в год, но сейчас на это просто нет времени. Предстоит много работы: тебе надо будет сразу же начать изучать французский, получить несколько уроков по этикету и нашим традициям, и, в конце концов, начать готовиться к свадьбе – человеческой свадьбе.

— Подождите, — жалобно попросила я, выставив руку вперед. – Какая свадьба, какой переезд?

Лицо мужчины почти мгновенно «поплыло»: чужие, звериные черты разорвали его приятную человеческую внешность, а напряженно сжатые губы тут же оскалились в волчьей ухмылке. Его руки теперь не просто мягко поддерживали меня за талию, а с силой прижимали меня к мужскому телу.

— Радость моя, я ведь уже всё объяснил: ты – моя истинная пара, ты родилась для меня, понимаешь?

— Нет, — покачала я головой, всё ещё пребывая в полном недоумении. — Дети обычно по другим причинам рождаются.

Оборотень (о, он, несомненно, им был) грубовато хохотнул.

— Отлично, радость моя, потом наглядно продемонстрируешь мне эти причины. Но факт, тем не менее, остается фактом: ты — моя. Целиком, с потрохами.

От подобной наглости я даже рот открыла.

— Вы…вы…

— Я, — улыбнулся Этьен-оборотень и даже щелкнул зубами как серый волк из сказки. Ах, ну да… может, и там тоже без оборотней не обошлось.

— Вы ошиблись веками, — возразила я. — Видите ли, в наше время рабство уже не практикуется.

Мужчина прищурился.

— Разве я сказал, что ты моя рабыня? – он потёрся об меня своим обнажённым, снова возбужденным телом. – Прелесть моя, я сказал, что ты моя пара и моя жена. Попробуй уловить разницу.

— И когда же я согласилась стать вашей женой? – фыркнула я, пытаясь безуспешно вырваться из его объятий. – Напомните, а то вдруг забыла.

На моё замечание француз отреагировал очень странно: откинув голову назад, он громогласно рассмеялся – так, будто я произнесла какую – то шутку.

— Вот, прелесть моя, твоё согласие, — ответил он, отсмеявшись. И продемонстрировал мне едва заметный белый шрам на своей шее, очень похожий на ту отметку, что имелась у меня.

— Правильно, — кивнул он в такт моим мыслям. – Сначала я отметил тебя, призвав в свой род. Когда ты укусила меня, ты завершила ритуал. По нашим законам, радость моя, мы уже связаны. И скоро ты сама почувствуешь себя плохо без моего присутствия рядом.

— Пока я чувствую себя плохо именно рядом с вами, — не желала я сдаваться. Что за бред он несёт. – Я прошу… нет, я требую меня отпустить. Сейчас же.