Когда знакомясь с историей рода своего «супруга», я узнала про эту несчастную, у меня волосы на голове встали от того ужаса, что сотворили с ней эти нелюди. Молодую девушку почти в одиночестве заперли на долгих двадцать лет – её регулярно насиловали, так, что она почти каждый год рожала по ребенку. Новорождённых детей у неё тут же отбирали, представляя малышей в качестве законных отпрысков герцога.

И я даже не могла представить, что ещё творилось в этом замке в прошлом.

Правда, в то же время, несмотря на все угрозы и ухищрения во время наказаний, Этьен никогда не переходил последнюю границу. Он заставлял удовлетворять его руками, размазывать сперму по телу, когда он кончал на меня, заставлял спать с ним нагишом в обнимку… и пусть его возбужденный член то и дело терся об обнажённую кожу, Этьен всё же удерживался от… полного насилия.

И смешно сказать – я была ему за это благодарна.

Бред ведь – в наше время равных возможностей и равенства полов быть благодарной за очевидное право женщины на свободу и личную неприкосновенность …

Впрочем, ведь все эти права были написаны только для людей, не для оборотней.

А я оказалась где-то посередине между этими мирами. Не совсем человек. Совсем не оборотень.

Это было… сложно.

Несмотря на все приказы Этьена, стая меня не приняла. Оборотни не хотели Луну, которая не оборачивается. Не хотели герцогиню, которая не знает, какую вилку использовать для салата. Не хотели иностранку, ни слова не понимающую на их родном языке.

Только Лера и ещё несколько учителей: по французскому, этикету и истории вроде бы немного мне симпатизировали. Остальные же обитатели замка, хоть формально и выполняли приказ своего Альфы, но при этом делали всё, чтобы меня задеть.

Тихие разговоры, вскользь брошенные фразы.

«Жалкая проститутка, заманившая Альфу в свои сети».

«Унылая старая дева, которая так некстати свалилась на нашего красавца-Альфу».

Двадцатилетние фигуристые красавицы, поглядывая на меня с пренебрежением, тихо шептались между собой на английском языке, что это, мол, просто невероятная несправедливость. Теперь, видите ли, самый лучший самец стаи будет проводить полнолуния «засаживая пришлой девке», а не устраивая охоту за ними.

Когда же стало понятно, что жаловаться Альфе я не пойду, всё стало совсем плохо.

Шепот превратился в отчётливый голос, а настороженное молчание в ядовитые смешки.

А мне хотелось кричать во всё горло — кричать, так, чтобы услышали все: я не желаю оставаться в их стае. Пусть забирают своего Альфу, пусть оставят меня в покое или ещё лучше – дадут улететь домой.

Но даже завопи я об этом на весь замок, надоедливые дамочки всё равно были абсолютно бессильны. Все решения в стае принимались по воле только одного оборотня. Альфы.

А Этьен… Этьен требовал от меня невозможного – поскорее влиться в его стаю. И, наконец- то, перекинуться в зверя.

Он словно не желал признавать, что ни то, ни другое для меня было невозможно.

Этьен

С каждым днем меня всё больше волновало состояние Таис. Моя избранница, вместо того, чтобы ощериться и указать наглым самкам на их место в стае, всё больше замыкалась в себе – и всё меньше проявляла ко мне чувств.

Если раньше я часто ловил в её запахе сексуальное возбуждение и даже ревность – то чем дольше Таис оставалась в замке, тем реже становились эти всплески.

Казалось, я перепробовал всё: полностью исключил полноценный секс с проникновением, нежничал с ней как ненормальной; терпеливо рассказывал о законах оборотней, и о своей стае. Сколько у нас территории, в каких городах находятся поместья Альфы, и какие земли больше всего нуждаются в присмотре Луны. Вводил, так сказать, в курс дела.

??????????????????????????

Но ей было всё равно. Она то и дело пряталась в своей ванной комнате – и когда я поникал в её мысли, я не слышал ничего, кроме чисел: двести тысяч пятьдесят восемь, двести тысяч пятьдесят девять…

Я даже втихаря консультировался с врачами, чтобы понять, можно ли мне как-то повлиять на свою избранницу. Каждое светило науки тут же важно кивало, но уже после первого же короткого разговора с Таис разводило руками и призвало, что моя пара абсолютно непробиваема.

— Вы же говорили, что она жила среди людей и даже ни разу не оборачивалась, — говорили все как один психиатры-оборотни. – Для полукровок это совершенно нетипично. Они либо становятся источником проблем для местной стаи, либо в эту стаю прекрасно вписываются, получая помощь от Альфы, особенно во время полнолуний. Но если она столько лет проживала без чьей-то помощи…

И тут же коллеги выступающих психиатров согласно кивали:

— Если бы мы нашли её хотя бы в лет пятнадцать—шестнадцать, когда оборотница ещё только-только закончила своё вторичное формирование… В этом случае, мы, конечно, могли бы что-то сделать. Но Луна, к сожалению, давно вышла из подросткового возраста.

Впрочем, последний пункт мне, наоборот, нравился. Истязать себя до полного взросления своей самки мне жуть как не хотелось.

Да и вообще… Восемнадцатилетние самочки хороши, когда просто трахаешь их тело, позволяя волку взять столько, на сколько хватит сил. Но совсем другое дело – жена. Меня всегда смешили пары, в которых зрелые мужики окольцовывали молоденьких сук в два раза себя моложе. Ну хочется тебе поиметь её – поимей так, чтобы она не могла неделю ноги свести, но зачем же создавать с такой глупышкой постоянный союз, она ведь никогда не поймет ни тебя, ни твоих «взрослых» проблем.