А когда мама заговорила о том, что раздала часть вчерашних фруктов подругам (чтобы ягоды не успели испортиться), Соболев предложил маме пригласить кого-нибудь из близких подружек вместе с собой на дачу.

— Ой, да неудобно, — всплеснула руками мама. – Да ещё не в свой дом.

— Как это не в свой? – обиженно нахмурился Соболев. – Светлана Владимировна, не обижайте меня, пожалуйста. Я думал, что мы одна семья.

Мама после слов Соболева молча кивнула, а потом, словно прикидывая в уме, осторожно произнесла: может, стоит позвать тетю Галю… у той дети в Москву уехали – она тоже в городе одна.

— Решено! – торжественно провозгласил Соболев. – Вы мне позвоните, когда она соберется: мой водитель её отвезёт.

А я, глядя на довольных маму и бабушку, прикусила язык, надеясь, что как-нибудь переживу этот день и завтрашний понедельник. И только в тот момент я вспомнила, что не отпросилась у начальницы.

Улучив момент, я позвонила Вере Алексеевне с мобильного, коротко обрисовав ситуацию.

— Яна. – Недовольно нахмурилась моя начальница. Я, конечно, не могла видеть её через телефон, но недовольство явно читалось в её голосе. – Мне кажется, или ты что-то зачастила с выходными?

— Вера Алексеевна… Вы понимаете, обстоятельства так складываются.

— Я понимаю, девочка. Понимаю. – Выплеснув своё раздражение, начальница стала ощутимо добрее. – Но и ты меня пойми: я не могу делать поблажки кому-то одному в коллективе. Ты ставишь меня в неловкое положение.

— Вера Алексеевна, у меня просто нет выхода….

Помолчав, моя начальница медленно произнесла.

— Возьми неделю отпуска. Как раз уладишь свои дела с мамой и мужем – и потом вернёшься на рабочее место на полную рабочую неделю.

Предложение начальницы звучало как большое одолжение, но на самом деле таковым не являлось: у нас мало кто любил брать отпуск в начале июня, все боролись за середину июля – начало августа. Я была одной из тех, кому посчастливилось выиграть отпуск в начале августа. Я понимала: если я возьму неделю сейчас, то августа уже мне не видать.

— Спасибо вам, Вера Алексеевна, — протянула я, понимая, что выбора у меня всё равно нет. Придется брать отпуск прямо сейчас. В конце концов, начальница была тоже права: никому не нужны работники, которые ходят на работу по свободному графику.

Получив отпуск, я ничего не стала говорить ни маме, ни бабушке, ни тем более Соболеву. Я подумала, что свободное от Соболева на этой неделе время я займусь поисками Аньки. Куда-то ведь она всё же делась? Мне хотелось надеяться, что сестра найдётся… и что ничего плохого с ней не произошло.

Я целые выходные шарахалась от Соболева как от прокаженного, хотя он честно изображал идеального зятя до самого понедельника – точнее, до того момента, когда мы, распрощавшись с мамой и бабушкой, которых успешно и безо всяких проблем перевезли на дачу, отправились обратно в город.

В этот раз Соболев тоже был за рулем, охрана нас хоть и сопровождала, но держалась на значительном расстоянии и вообще никак не отреагировала, когда он вдруг съехал на обочину и заглушил мотор.

— Что происходит? – испугалась я, пытаясь на всякий случай осторожно открыть дверь. Не вышло – двери оставались заблокированными.

— Не могу терпеть больше, Янка, — тяжело вздохнул Соболев, хватая меня за затылок и тут же притягивая меня к себе. Последовавший поцелуй не был нежным: меня сминали, принуждали силой, обманывали лаской.

— Прекрати, — вытянув руки перед собой, я сумела кое-как отпихнуть от себя Соболева, прерывая тем самым его поцелуи. – Или это что, расплата за дачку?

На лице Соболева заходили желваки.

— Что, тоже решила начать себя продавать? – зло усмехнулся и дернул мою кофту с такой силой, что первая пуговица отлетела, открыв грудь. — Ммм, посмотрим, что нам предлагают.

— Прекрати, — зашипела я, пытаясь отстраниться от мужчины.

— Дорогая, ты первая начала, — фыркнул Соболев. – Либо играй выбранную роль до конца…

— ..либо? – нахмурилась я.

— Признай правду. – Он вытянул перед собой свою правую ладонь, демонстрируя мне обручальное кольцо на своём пальце. – Нравится тебе или нет, но я твой муж. Я имею право заботиться о твоих родных; имею право целовать тебя в машине и трахать везде, где посчитаю нужным. Я — единственный, чьё тело ты будешь чувствовать внутри себя. Только меня и моих детей – тех, кого я посею в твоем теле.

Соболев схватил меня за подбородок и вынудил посмотреть ему прямо в глаза.