– Учитывая все обстоятельства, Маргарет, я почти уверен, что Честер не мог уйти далеко, – сказал я ей.

– О, я очень надеюсь, что вы правы, – ответила она. – Может, мне показать вам сад?

Охватывающая заднюю часть Гринли-Холла стеклянная оранжерея была впечатляющей. Она имела общую стену с огромной поросшей мхом каменной террасой, заставленной ведрами, горшками и лейками. Снаружи была лужайка не больше четверти футбольного поля, за которой открывался потрясающий вид на все поселение. Справа был пустой загон (Маргарет рассказала, что в прошлом была отличной наездницей), а по левую руку был разбит традиционный, обнесенный стеной сад. Он, как и все здесь, знавал и лучшие времена, судя по старым фруктовым деревьям. Земля была неухоженной, и вместо газона здесь в беспорядке росли маргаритки и одуванчики. Деревья стояли по периметру, с одной стороны – дубы, а с другой – раскидистые ели. Такой сад – рай для любопытного ребенка или животного.

– Честер любил проводить здесь время, наблюдая за всем вокруг, – сказала Маргарет, и глаза ее заблестели от слез. – Он любил следить за порхающими птичками, хотя, конечно, был слишком неповоротливым, чтобы поймать хоть одну.

Я спросил, могу ли я осмотреть старый гараж, где стоял полуразвалившийся MINI Cooper и валялся садовый инвентарь. Я отодвинул доисторические ножницы для живой изгороди и заметил гору ржавых велосипедов разных размеров: от детского трехколесного до подросткового гоночного.

– Все они принадлежали моей дочери, – сказала Маргарет задумчиво, – я не люблю ничего выбрасывать. Я подумала, что однажды они могут понадобиться.

Она объяснила, что Гринли-Холл принадлежал ее родителям и перешел к ней и сестре по наследству около 30 лет назад.

– Моя сестра может быть очень грубой, – сказала она.

Оказывается, отношения между Кэтрин и Маргарет испортились из-за того, что Маргарет «связалась с неподходящим человеком».

– Моя дочь Элизабет сейчас живет в Корнуолле. И приезжает, только когда Кэтрин нет дома, а она со своим артритом теперь почти всегда дома. Конечно, мы переписываемся, но это не одно и то же. Моя дочь чувствует себя чужой в семье, и это очень грустно.

Пока она смотрела вдаль, что-то в ней и ее выражении показалось мне странно знакомым. Я увидел в ее глазах ту же самую боль и чувство утраты, что были в глазах моей матери после смерти моего брата Дэвида. Ему было всего 20, когда он перенес сильную пневмонию, это подорвало его иммунную систему, и он заболел лейкемией. Борьба оказалась напрасной, и это разбило сердца наших родителей. Его внезапный уход потряс меня, ведь я боготворил своего рассудительного, спокойного старшего брата. Нас связывали многочисленные истории приключений, когда мы были детьми, и, конечно, нас объединяла огромная любовь к собакам. И то, что Дэвид не дожил до сегодняшнего дня, не увидел мою Молли, было огромной несправедливостью. Он полюбил бы ее всем сердцем.

Я стоял в этом старом саду и, закрыв ладонью глаза от солнца, смотрел на уже сильно обветшавший, но когда-то величественный дом. Когда-то в него было вложено много труда и любви, должно быть, он должен был стать домом мечты, но, как и былая дружба между сестрами, пришел в упадок. Я почувствовал, что мне очень жаль эту женщину, которая на склоне лет получает больше тепла и любви от своих четвероногих питомцев, чем от сестры.

Что ж, решил я, настало время начать поиски. И предложил Маргарет руку на пути обратно в дом.

* * *

Самое время было выпустить Молли. Пока Маргарет собирала вещи Честера, чтобы по их запаху Молли смогла взять след, я оставался на террасе.

К сожалению, я часто сталкиваюсь с тем, что владельцы, желая побудить кота вернуться, выставляют его лежанку или игрушки в сад, что лишь портит дело. Эти вещи часто привлекают чужих кошек, а почуяв их запах на своих вещах, беглец предпочтет держаться от них подальше.

Мое сердце радостно забилось, когда моя клиентка появился на террасе с большой подушкой в руках. Сначала мне показалось, что это мохеровая подушка, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что подушка просто густо покрыта рыжеватой шерстью Честера. Я чуть не вскрикнул от радости. Вероятно, я один из немногих людей в Великобритании, кого приводит в восторг вещь, покрытая кошачьей шерстью.

Я улыбнулся, потому что теперь у Молли были все шансы найти Честера по запаху. Я надел резиновые перчатки, какими пользуются дантисты, чтобы не смешать свой собственный запах с запахом кота, и осторожно снял несколько комков шерсти, чтобы переложить их в стерильную баночку. Проделав все это, я сказал Сэм по рации, что нужно привести Молли. Как обычно, моя собака была вне себя от радости, что снова видит меня. Но я постарался придать своему лицу строгое выражение, чтобы настроить ее на работу.

– Пора искать, Молли, – сказал я, глядя ей в глаза, и погладил гладкую черную голову.

С горстью собачьих лакомств в кармане и рацией в руке я повел Молли к загону для лошадей в парке. Здесь я дал ей познакомиться с запахом Честера. Она уже успокоилась и сосредоточилась. Как владелец и дрессировщик, я должен был уметь вовремя переключать ее настроение и состояние в двух разных ролях – домашнего любимца и служебной собаки. И ей предстояло перевоплотиться из милого кокер-спаниеля Молли в Молли-ищейку. Она хорошо знала, что как только я отстегну ее поводок, начнется работа.