– Лера, прекрати так делать- хрипло бросаю я, стараясь отвернуться. Нужно сосредоточиться, а вся кровь прилила к члену, снова стояк нереальный.

– Как?- и краем глаза замечаю, как она в третий раз облизывает уже влажные чуть заметно дрожащие губы.

Я и не успеваю заметить, как она оказывается подо мной. Как я жадным поцелуем сминаю ее такой влекущий рот, а мои руки бесстыдно задирают кверху её рубашку.

– Я хочу тебя- хриплю я, задыхаясь, в перерывах между поцелуями. Лера сперва замирает, а потом отвечает мне тем же. Но , собравшись с силами, я отстраняюсь, помогая ей избавиться от рубашки. Это так эротично- голая, возбуждённая, с блестящими от желания глазами, она сидит на кровати, тяжело дыша.

Лёгкими поцелуями прохожусь по внутренней стороне бедра, Талова, пытаясь сохранить самообладание, тихо стонет, сжимая руками простынь. Замирая у ее набухших влагой складок, прохожусь по ним двумя пальцами, описывая круги вокруг клитора. Лера начинает дрожать, выдыхая тяжелые рваные полустоны.

Вхожу в нее пальцами, то двигаясь, то замирая. Она ещё больше раздвигает ноги, предлагая мне всю себя. И я беру- опускаясь ниже, ласкаю языком , слизывая влагу.

– Что ты... делаешь?- протяжно стонет она, пытаясь сдвинуть ноги. Но я удерживаю их руками, лишь усмехаясь в ответ:

– Врач сказал, что тебе нужны положительные эмоции- и слегка прикусываю зубами бугорок между складок, отчего она уже не может сопротивляться, откидываясь назад, на подушку.

– Да, о, Боже, да,- то стонет, то шепчет она. Ну, я, конечно, не он, но тоже кое-что умею.

I and Him

Валерия:

Мы едем в машине, моя голова лежит на плече Святослава, а он расслабленно поглаживает рукой мою ногу. Все это неправильно. Безумно. Безумно приятно, порочно. Будто бы какая-то неизвестная мне доселе развратная часть моей натуры вылезла наружу, загнав рассудок в самый темный угол подсознания. И теперь наслаждается происходящим, без страха упрёков с его стороны.

Да, я многое должна обдумать, да моя жизнь, наверно, висит на волоске. Да, всё, что я сейчас творю- чистейшее безумие. И все же мне так хорошо, так спокойно. Будто я в бушующем жизненном море нашла свою тихую гавань.

Конечно, я - не сумасшедшая. Я понимаю, чем это вызвано- все вокруг для меня новое, незнакомое. А он, хоть и причинил столько боли, зло, уже известное. Человек ведь боится больше всего лишь одного- неизвестности. Даже когда обречён, можно подготовиться. Тут я вспоминаю Анну Болейн, чью казнь откладывали и откладывали, доведя тем самым экс-королеву до сумасшествия. И едва не рыдаю в голос- ну как же так?! Почему я вспоминаю вот такие, совершенно не нужные мне сейчас, факты, а о себе - белый лист. Никаких вспышек или озарений.

***

Святослав предложил мне перемирие. Смешно, конечно, будто у нас была война. Нет, я всего лишь несчастная жертва психопата- социопата, что каким-то образом смог расположить меня к себе. А ведь это должна была сделать я. И я уже не понимаю, где та грань, между которой- настоящая я и та, что играет?

Линда, так зовут медсестру, что говорила со мной, рассказала мне многое. То, во что и поверить можно с трудом, но факты говорят сами за себя, как минимум, с женами. Первая скоропостижно умирает, стоит ему пожелать жениться на второй. Вторая же умирает тогда, когда заходят слухи о том, что она неверна мужу. Когда вездесущие журналисты ловят ее на отдыхе в одном из сверхдорогих отелей с очень влиятельным человеком. Ловят с фото и видео- вот она поправляет платок, призванный, видно, скрыть, кто она такая; вот ее спутник обнимает ее за талию, жарко целуя напоследок в губы; вот усаживает ее в свою машину, придерживая дверь. Конечно, все это называли дипфейком, а представители Святослава ещё пригрозили судом, да вот только в суд не подали. Правда, сделали вернее,- он попросту купил этот медиахолдинг. Естественно, вышвырнув на улицу с худшими рекомендациями и без копейки тех самых журналистов, что делали статью. А немногим после этого и его жена разбилась в аварии.

И, если допустить, что хоть капля из его лжи- правда, то во мне действительно её сердце? Странно, разве я не ощущала бы этого? И тут накрывает осознание- а что, если мое влечение к нему, результат этого? Все путается в мыслях, сплошной абсурд, мелодрама. Будто не жизнь, а дешёвый мыльный сериал.

– Давай сходим куда-нибудь?- вдруг предлагает Святослав, и тут же добавляет- Как тебе станет немного лучше, не сейчас.

Кукловод. Настоящий кукловод. Чуть ослабил ниточку- и снова натянул.

– Хорошо,- вяло киваю я, устраиваясь поудобнее на его плече. Говорить не хочется. Думать тоже.

– Это для твоего же блага- бросает он, а мне хочется добавить " сказал удав кролику", но я молчу, памятуя, что должна держаться. Делаю вид, что мне всё равно, что я почти смирилась:

– Да, конечно.

Когда мы доезжаем до ресторана, где нам отводят огромный кабинет просто для того, чтобы перекусить, я решаюсь начать:

– Скажи, а...все, что ты говорил о сердце твоей жены... моём, вернее, теперь моём, правда?- вижу, как он с силой сжимает вилку так, что та сгибается ровно пополам.

– Да, правда.
– отрывисто бросает он, а затем добавляет недовольно- Давай есть.

Что же, я с первой попытки потерпела фиаско. Вот вам и Мата Хари. И я замираю с вилкой, так и не донеся ее до рта- ну вот, опять воспоминания. Похоже на медленную загрузку обновлений в телефоне- еле-еле, по несколько процентов. Вот только там- в час, а у меня? Вдруг, в год? Или вообще никогда?

Опять пытаюсь настроить себя- успокойся, успокойся. Твое волнение и нервы лишь всё испортят. Когда я рыдала от страха перед Линдой, там, уже в процедурном кабинете, умоляя спасти меня сейчас, она сказала мне одну важную вещь:" Ты в безопасности по крайней мере несколько недель, пока не надоела ему. А ещё ты должна сделать это не только ради себя, а ради всех тех несчастных, что будут после тебя".