— А если они мирные? — спросила Ежелин.

Я посмотрел на неё.

— Думаешь, такое вообще возможно?

— Ну... — она задумалась. — Я о таком не слышала, но всё бывает в первый раз. О своих сородичах, что присягнули унниолу, я тоже не слышала.

Задумался. Ничего путного не придумал. Дикари мне здесь были не нужны. Никак. Ни в роли рабов, ни в роли подданных, ни в роли торговых партнёров. Разве что прикопать их к остальным, чтобы скелеты и дальше без проблем поднимались.

— Не знаю. Надеюсь, они просто уйдут.

Однако на границе леса вновь появились дикари, в количестве десятка штук. Демонстративно достали оружие, а затем демонстративно его положили на землю. Я выругался.

— Если я сейчас пошлю скелетов, чтобы всех там вырезали, это будет совсем свинство?

Ежелин кивнула.

— Да, но я, наверное, понимаю твои чувства.

Смотрю я на топающих в сторону скелетов дикарей и задаюсь вопросом, к которому возвращаюсь в последнее время всё чаще. Зачем мне живые?

С точки зрения здравого смысла, планирования, оценки отношения ко мне живых и прочих логических умозаключений мне надо заботиться о своих людях, расширять, так сказать, популяцию. Здесь и специалисты, которые мне определённо нужны, пока ещё. И имидж нормального Лича, с которым вполне возможно мирно сосуществовать. И ещё подобные доводы на тему.

Моя сущность всё больше тяготеет к одиночеству и спокойствию. Приходится себя одёргивать и продолжать работать. Вон, книгопечатание освоим. Школу поставим. Или институт! Магическую академию из сопливо-ванильных романов. Со всего королевства к нам мозги будут стекаться! Ага, размечтался. Институт на границе с дикими землями, у чёрта лысого на рогах. Поедут к тебе учителя, и дворяне своих детей будут отправлять, как же. Но над школой надо подумать.

Понятно, что чем дальше, тем меньше мне будут требоваться живые. Кузнецы в последнее время работают только над освоением новых направлений, на старых и отработанных их заменяют уже поднятые легионеры, достаточно сообразительные для такой работы. Если найду способ увеличить количество подчинённых, и крестьян снова заменю. Или не нужно? Увеличивать эффективность их работы? И так увеличил, насколько позволяют технологии.

— Мне нужна какая-то цель. Важная. Потому что старая цель никуда не годится, — признался я Ежелин.

— А какая старая? — полюбопытствовала остроухая.

— Защищать эту крепость. Точнее, приказ был сформулирован так: мне нужно продержаться год. В течение года ни одного зеленорожего дикаря не должно вступить в долину. Понятное дело, приказ подразумевает защиту человеческих земель от набегов, но формулировка — вещь важная.

Ежелин покивала, соглашаясь с моим утверждением.

— Год? Но мы здесь уже несколько месяцев, так что...

— Да, я здесь точно больше года. Приказ выполнен, но теперь я барон, а там вассальные обязательства и всё прочее. Но в любом случае старая цель никуда не годится.

Дикари шли к моим скелетам, открыто, не скрываясь. Безоружные.

— Давай узнаем, что им нужно. Вряд ли такой путь прошли, чтобы водички попросить.

Мы спустились со стены и направились навстречу дикарям. Те сначала притормозили, но, поняв, что мы с Ежелин идём к ним вдвоём, идентифицировали нас, как послов, расслабились.

— А чем тебе нравится заниматься? То есть... Я не совсем понимаю природу твоей одержимости. Стремление к совершенству — понятие размытое, — продолжила разговор остроухая.

— Хм. Я хочу...

Задумался, пытаясь сформулировать своё желание. Это точно не стремление к совершенству, совершенство недостижимо, потому оно так и называется. Скорее развитие. Но какое? И куда? Техническое развитие просто? Слишком много направлений. Нужна какая-то цель.

— В этом и проблема. Я хочу развиваться, создавать что-то новое, отлаживать. Я хочу создавать разные вещи, но возможностей слишком много. Мне нужна конечная цель, задача, направление, в котором двигаться. Именно с ней я и не могу определиться. Засесть здесь, став неприступной крепостью? Неприступной для кого? Вон, дикарей в набедренных повязках? Так они и сейчас могут под мои стены хоть тысячами приходить. А когда я новую стену построю, вообще непроходимая крепость будет. Если магов не притащить, и то без гарантии.

Разговор пришлось прервать, между нами и дикарями осталось меньше двух десятков шагов. Эти ребята мало отличались от парня, которого я отпустил. Может быть, шкуры почище и поновее, но это так себе различие. Странные головные уборы, похоже, что-то обозначающие, но для меня они выглядели одинаково смешно.

— С чем пожаловали? — громко и разборчиво спросил, когда все остановились.

Угрозы дикари не представляли. Ежелин — маг, у них нет оружия. Я дам девушке время что-нибудь наколдовать, на чём их жизни и закончатся. Впрочем, мне достаточно свернуть шею одному из них и поднять легионером, результат будет такой же. Похоже, дикари пришли к сходным выводам, косились то на меня, то на остроухую, определяя, кто из нас опаснее.

— Мы здесь говорить, — ломано и коряво, но всё же сообщил свою мысль один из дикарей, самый высокий и крепкий.

— Говорите, мы слушаем, — поощряю продолжать.

— Мы говорить с барон Арант... Арантир, — всё же осилил моё имя гигант.

А пленник-то мой, получается, выжил. Добрался до своих.

— Я — барон Арантир. С кем говорю?

Дикари начинают переглядываться между собой.

— Он сказал, будет мертвец. Мертвец-вожак. Про остроухих не говорил. — переговаривались они между собой.