Практика, по которой, согласно «Юань дянь-чжан», только монголы назначались главными чиновниками в министерствах и провинциальных правительствах в Китае и административных органах на территории расселения монгольских племен, оставалась без изменений до конца правления династии Юань. Порядок управления подвластными государствами, входящими в империю, был приведен в соответствие с юридической нормой. В «Юань дянь-чжан» указано юридическое правило, по которому вопрос о наказании близких родственников хагана обсуждают совместно министры и нояны — хаганские родственники.

В рассматриваемых законах содержится также много материалов о монгольских ямских станциях, налогах на скот, положении крепостных, бумажных деньгах, охоте на зверя, организации армии, монгольских школах и других предметах, являющихся ценными сведениями для изучения истории монголов.

Как показывают приведенные выше данные, «Великая яса» Чингис-хана в период Юань по-прежнему сохраняла свое значение, народы собственно Монголии и покоренных стран управлялись в соответствии с этим кодексом.

Японский ученый Таяма Сигеру писал: «В эпоху Юань Великая яса Чингис-хана, как и прежде, имела влияние; ее содержание распространялось среди населения посредством устной традиции, и соблюдались ее положения» [248] . Как сообщается в «Юань ши», когда в юаньский период выносился смертный приговор и конфисковалось имущество монгола, обвинение и приговор базировались на факте совершения основного преступления в нарушение «Великой ясы».

Монгольское право носило откровенно классовый характер. Законы этого периода защищали интересы прежде всего представителей монгольской знати, их подручных — уйгурских и тюркских ноянов и чиновников и богатых купцов, учитывали также интересы китайских землевладельцев. Юаньское право было направлено против народов покоренных стран, особенно против китайского народа. В «Тун-чжи тяо-гэ» («Кодифицированные правила из Всеобщих законов») и «Юань дянь-чжан» содержится очень много статей, направленных против китайцев, подобно следующим: «Поздно в сумерки и рано на заре запрещается передвижение китайцев» [249] ; «китайцам ставится клеймо на левом плече после совершения первого преступления, на правом плече — после второго и на шее — после третьего» [250] ; «в тюрьмах китайцы сами отвечают за свое пропитание» [251] ; «китайцам не разрешается иметь при себе не только оружия, но и рогаток, из которых стреляют воробьев» [252] ; «если монгол побьет китайца, то не разрешается взыскивать с него» [253] ; «рынки и базары, где соберется много народу, следует закрывать» [254] и др. В «Юань дянь-чжан» было выражено особенно большое опасение по поводу обучения китайцев военному делу, не случайно там содержалась специальная рубрика «Запрещение китайцам обучаться приемам применения палки и копья». Судя по всему, законодательство династии Юань главным образом было направлено на сохранение сил кочевых племен, против оседлых народов, а именно: пробив китайского народа, составлявшего большинство населения империи, на укрепление власти над ним, его угнетение и эксплуатацию.

Сколько бы ни встречалось в законодательстве той эпохи статей и разделов, предоставляющих монголам льготы и привилегии, очевидно, что они преследовали цель защиты интересов исключительно господствующего класса — верхушки монгольского общества, но не монгольского народа.

Согласно законам, если простолюдин — харачу (букв, «чернь») совершал преступление, то его сажали в тюрьму наравне со всеми. Правда, в «Юань дянь-чжан» помимо прочего было сказано: «Китайцам и уйгурам запрещается покупать детей монголов и обращать их в рабство»; «те, которые покупают монголов и перепродают в другие страны, относятся к правонарушителям 1-й категории» [255] ; «если монгол сидит в тюрьме, то ему выдается продовольствие» [256] ; «если ямщицкая семья скрывается, то наказывается сурово, а если изгнана — легко» [257] . Однако и наличие подобных статей в юаньских документах не освобождало рядовых монголов от привлечения к ответственности за свои действия наравне со всеми.

Кроме того, что законы династии Юань сами по себе носили жестокий и несправедливый характер, особенно в отношении китайцев, их извращение, бесчинство и произвол чиновников, представителей господствующего класса, особенно завоевателей, делали еще тяжелее жизнь народа.

В данном параграфе показана лишь общая картина развития права. Специальное изучение законов представляет большой интерес.

В следующих главах и параграфах мы еще неоднократно вернемся к этому.

Монголы уже в глубокой древности установили политические, экономические и культурные связи с другими странами. Особенно на широкой основе Монголия, основным занятием населения которой было животноводство, поддерживала отношения с Китаем и другими земледельческими странами, откуда она получала необходимые продукты земледелия и товары. Причинами постоянных войн и больших и малых грабительских набегов, которые совершались между Китаем и Монголией, были вторжения, организуемые господствующей верхушкой монгольского общества, позарившейся на богатства и редкие товары Китая, и традиционная политика господствующих классов Китая, направленная на то, чтобы, внося яблоко раздора между монголами, ослабить их силы и подчинить их своей власти. В зависимости от этого политические отношения между двумя странами принимали тот или иной характер.

Вместе с тем постоянно была велика потребность в торговле между Китаем и Монголией имеющимися и у той и у другой стороны продуктами хозяйства. По этой причине в истории обеих стран равноправная торговля между ними являлась жизненно важным вопросом, который всегда стоял остро.

С одной стороны, Монголия — страна, богатая скотом и продуктами животноводства, вызывала интерес иностранных купцов. С другой — Китай — страна, производящая в изобилии зерно, муку, ткани и другие товары широкого потребления, была заинтересована в продаже их в другие страны, в закупке скота.

Здесь необходимо обратить внимание еще на один вопрос. Если бы мы при рассмотрении монголо-китайских отношений стали особо выделять Китай как оседлую великую нацию с древней культурой, искажая действительную историю монголо-китайских связей и реальное положение вещей, или стали бы считать, что войны начинали только монголы и что они жили грабежом богатств Китая, то мы оказались бы в плену политических расчетов, которые преследовались в исторических трудах китайскими династиями-завоевателями.