Иная ситуация сложилась в районе еще одного очага восстания «красных войск» в Центральном и Южном Китае — в Хаочжоу — Цзицине (Нанкине). Восстание в городке Хаочжоу началось только 16 февраля 1352 г. [2272] , и до лета 1353 г. оно не вышло за пределы этого округа, в то время как восстания Лю Фу-туна и Сюй Шоу-хуя уже в 1351–1352 гг. охватили несколько провинций Северного, Центрального и Южного Китая. В 1353 г. повстанческие отряды из Хаочжоу заняли один округ — Чучжоу [2273] , и только в 1355 г. они взяли города Хэян, Танпин [2274] , а в 1356 г. — Цзицин, Чжэньцзян и Гуандэ [2275] . Это свидетельствует о необычайно замедленном темпе развития этого восстания.

Как и в других районах, восстание в Хаочжоу было организовано местным отделением «Белого лотоса». Возглавили его четыре крестьянина — Сунь Дэ-яй, Юй, Лу и Пань — и богатый горожанин Го Цзы-син [2276] . Сразу же между вождями-крестьянами и Го Цзы-сином начались разногласия [2277] . Повстанцы разделились на два отряда, один из них возглавили Сунь Дэ-яй и другие крестьяне, а другой — Го Цзы-син. 15 апреля 1352 г. к повстанцам в Хаочжоу пришел бывший монах буддийского монастыря сын беднейшего арендатора (дяньху) Чжу Юань-чжан [2278] . Волей случая он оказался в отряде Го Цзы-сина. Последний быстро заметил этого несомненно выдающегося и своей внешностью, и своими личными качествами воина и приблизил его к себе, а вскоре женил на своей дочери. Чжу Юань-чжан стал ближайшим советником и помощником Го Цзы-сина. К осени 1353 г. Чжу Юань-чжан создал свой отряд в 30 тыс. человек, и после взятия Чучжоу они с Го Цзы-сином окончательно откололись от повстанцев, Сунь Дэ-яя и др. [2279] Сведения о действиях отрядов этих повстанцев в источниках почти отсутствуют, тогда как об отрядах Го Цзы-сина и Чжу Юань-чжана они необычайно детальны. Известно, что отряд Го Цзы-сина в отличие от отряда Суня не «грабил», что Го Цзы-син и Чжу Юань-чжан даже в моменты острой нужды в продовольствии не проводили реквизиций, а прибегали к обмену [2280] . Слава о дисциплинированном отряде быстро распространилась среди населения, и в него стали вступать не только крестьяне и бедняки [2281] , но и отдельные феодалы, нередко имевшие отряды «ибин» [2282] . Следует подчеркнуть, что массового подъема крестьян в поддержку повстанцев Го Цзы-сина, как это мы видели, например, в районе восстания Сюй Шоу-хуя, не было. И, пожалуй, главным источником пополнения отряда Чжу Юань-чжана были отряды «ибин», разгромленные им в бою. Чжу Юань-чжан при этом оставлял во главе их прежних предводителей из феодалов [2283] . Уже в 1353 г. в числе первых советников Чжу Юань-чжана стали такие феодалы и шэньши, как братья Фэн Го-юн и Фэн Го-шэн, Ли Шань-чан, пришедшие к нему добровольно, Мяо Да-хэн, 20-тысячный отряд которого потерпел поражение от отряда Чжу Юань-чжана. На наш взгляд, Чэнь Гао-хуа неправомерно утверждает [2284] , что на первом этапе восстания феодалы не оказывали заметного влияния на ход и характер этого движения в силу их малочисленности. Во-первых, степень влияния представителей отдельных социальных групп среди повстанцев не всегда пропорциональна их численности. Во-вторых, конкретный анализ хода восстания под руководством Го Цзы-сина и Чжу Юань-чжана показывает, что они уже в 1353–1355 гг. действовали в соответствии с советами и планами, которые им подавали их советники из числа феодалов и шэньши. В частности, Фэн Го-юн посоветовал прежде всего взять Цзицин (Нанкин), а затем наступать в разные стороны, сохранять строгую дисциплину войск и не допускать грабежей [2285] . Ли Шань-чан призывал Чжу Юань-чжана подражать ханьскому Гао-цзу, который «знал людей (феодалов и шэньши. — Л. Б.) и искусно использовал [их], не убивал безрассудно» [2286] . В том же духе давались советы Тао Днем, принятым на службу уже после взятия Тайпина в 1355 г. [2287]

Чжу Юань-чжан неуклонно следовал этой программе. Все военные действия отрядов Го Цзы-сина и Чжу Юань-чжана с 1353 г. были устремлены на захват Цзицина, о чем можно судить по последовательности занимаемых ими округов: Чучжоу — Хэчжоу — Тайпин — Цзицин. Как видно из источников, не допускались грабежи и насилия со стороны повстанцев, широко привлекались на службу феодалы и шэньши.

До присоединения Фэн Го-юна, Ли Шань-чана и других феодалов повстанцы из Хаочжоу не вели сколько-нибудь активной борьбы. Здесь, в районе самых плодородных земель и высоких урожаев, социальные отношения не достигали в то время заметного накала. Антимонгольское выступление не получило должной поддержки податных крестьян, налог с которых был весьма умеренным. Это был необычайно слабый очаг освободительной и классовой борьбы. Го Цзы-син занимал пассивную, выжидательную позицию. Попавший под его влияние Чжу Юань-чжан, решительный и дальновидный, пошел по пути создания мощного военного отряда, стремясь привлечь в него сведущих в военном деле организаторов отрядов «ибин». Со своей стороны местные феодалы и шэньши, убедившись, что повстанцы не намерены расправляться с ними, увидели благоприятный момент для достижения собственных целей. Этот процесс взаимного сближения, начавшись в 1353 г., в скором времени стал давать желательные для обеих сторон плоды — создавалось хорошо обученное войско, действовавшее по планам, составленным сведущими в военном деле людьми. К 1356 г. Чжу Юань-чжан и его советники-феодалы стали полновластными вождями этого войска. В 1355 г. внезапно умер Го Цзы-син [2288] , человек медлительный и пассивный, явно тормозивший действия Чжу Юань-чжана, а затем при загадочных обстоятельствах погибли его сыновья и зять [2289] . В апреле 1356 г. повстанческие войска во главе с самим Чжу Юань-чжаном довольно легко овладели Цзицином (Нанкином) [2290] . Следует признать, что в тех планах борьбы, которые формулировали Фэн Го-юн, Ли Шань-чан, Тао Ань, а позднее — целый ряд других южнокитайских феодалов, мы не видим прямой антимонгольской направленности. Речь в них идет о путях объединения страны, распавшейся на части. И до 1367 г. повстанческая армия, руководимая Чжу Юань-чжаном, занималась собиранием земель Центрального и Южного Китая, контролировавшихся как другими повстанческими группами (Чэнь Ю-ляна, Чжан Ши-чэна, Фан Го-чжэня), так и юаньскими правительственными войсками. В 1367 г. повстанцы выступили в поход на Север, на основные районы монгольского господства в Китае. Накануне похода там распространялась прокламация, написанная от имени Чжу Юань-чжана известным южнокитайским шэньши Сун Лянем. В этом обращении к населению Северного Китая содержится четкое определение патриотических, освободительных целей борьбы повстанцев Чжу Юань-чжана. В прокламации, в частности, имеются такие слова: «Сейчас я хочу послать войска на Север, чтобы изгнать варваров, избавить народ от поруганий и возродить величие китайцев» [2291] .

На основании этого нельзя, однако, утверждать, что восстание Чжу Юань-чжана до 1367 г. не носило освободительного характера [2292] . Непреложным остается тот факт, что восстание, начавшееся в Хаочжоу, было частью восстания «красных войск». В 1355 г., когда было создано повстанческое государство Сун, Чжу Юань-чжан вместе с другими вождями стал его подданным, получил при этом звание второго заместителя главнокомандующего (цзо-фу ду-юаньшуай) (главнокомандующим был назначен сын Го Цзы-сина Го Тяньсюй [2293] ). По мере роста повстанческих успехов повстанческий император Хань Линь-эр (сын погибшего в начале восстания Хань Шань-туна) жаловал все более высокие звания Чжу Юань-чжану. В 1361 г. он получил уже титул У-го-гуна [2294] . В свою очередь в ставке Чжу Юань-чжана в Нанкине был введен обряд поклонения императору Хань Линь-эру [2295] . Когда в 1363 г. последнее убежище Лю Фу-туна и Хань Линь-эра — г. Аньфьин оказался в опасности, Чжу Юань-чжан, несмотря на неблагоприятную военную обстановку, все-таки выступил на помощь. Правда, он опоздал — Лю Фу-тун погиб, но удалось спасти императора Хань Линь-эра, ставка которого отныне была перенесена в Чучжоу [2296] . До конца 1366 г. Чжу Юань-чжан использовал название эры правления Хань Линь-эра «Лун-фын». До 1363 г. районы, контролировавшиеся войсками. Чжу Юань-чжана, не соприкасались непосредственно с областями, где размещались главные силы монгольских правителей. Их разделяли земли повстанческих государств Сун и Хань. А начиная уже с 1362 г. между крупнейшими военачальниками империи Юань на Севере началась междоусобная война, отвлекавшая их от событий на Юге. В том и состояло военное искусство и политическая хитрость советников Чжу Юань-чжана из южнокитайских феодалов, что они на какое-то время сумели избежать военного столкновения с могущественными армиями юаньских полководцев.

Таким образом, движение, развившееся из восстания в Хаочжоу, с самого начала и до конца имело целью свержение иноземного ига.

Если при этом учесть, что кроме указанных крупных восстаний в середине XIV в. на территории Китая происходили и другие, второстепенные, имевшие свои специфические цели и характер, то создается сложная картина широкого народного движения. Это и естественно. Неравномерность социально-экономического и политического развития различных районов феодального Китая, усугубленная различиями в характере завоевательных войн монголов в Северном и Южном Китае, в формах их господства, не могла не отразиться на характере восстаний в разных частях страны.

В восстании Лю Фу-туна носителями идеи изгнания иноземцев и возрождения китайской империи Сун были крестьяне, прежде всего податные. Здесь эта задача стояла необычайно остро, и здесь она нашла свое первое реальное воплощение в повстанческом государстве Сун. Но это восстание носило и не менее острый классовый характер. Ханьские феодалы с начала до конца защищали своих монгольских покровителей.

В восстании Сюй Шоу-хуя — Чэнь Ю-ляна идея свержения иноземного ига звучала, несомненно, более глухо. Здесь преобладала социальная направленность борьбы. В этом районе феодалы хотя и оказывали повстанцам упорное сопротивление, но на создание широкого фронта борьбы в поддержку монгольских правителей не пошли.

В восстании «красных войск» Го Цзы-сина — Чжу Юань-чжана в первый момент ни социальная, ни патриотическая стороны борьбы не получили сколько-нибудь существенной поддержки населения, и оно развивалось необычайно медленно. Но вскоре социальная направленность борьбы здесь в силу ряда объективных и субъективных причин совсем заглохла. А активными выразителями идеи освобождения от иноземного ига стали примкнувшие к восстанию феодалы и шэньши данного района. Под их руководством было завершено дело национального освобождения, начатое крестьянскими повстанцами Лю Фу-туна.

Но самое главное состоит в том, что все три основных восстания середины XIV в. носили освободительный, патриотический характер и разные социальные силы с разной степенью остроты ставили в них задачу свержения иноземного ига.

Образ Чингис-хана, крупнейшего государственного деятеля периода сложения монгольского государства, не мог не отразиться в произведениях как устного народного творчества, так и в письменных памятниках средневековой литературы монголов. Слишком значительна, хотя и противоречива, была его деятельность, чтобы не оставить следа в памяти народной, чтобы творчество народных сказителей не разукрасило его образ сказочными подробностями, не превратило бы его в гения-хранителя монголов. Если пересмотреть произведения монгольской литературы XIII–XVII вв., то в большинстве из них мы обнаружим сведения о Чингис-хане, рассказы о его жизни и деятельности. Характер этих сведений не во всем и не всегда одинаков. Именно это обстоятельство и позволяет разделить условно материалы о Чингис-хане в монгольской средневековой литературе на две части. К первой части относятся произведения XIII в., близкие по времени к годам жизни Чингис-хана. Ко второй — сочинения XVII в., в которых приведены предания и рассказы о Чингис-хане, сохранившиеся в памяти народа. От XIV–XVI вв. до нас не дошло произведений, связанных с Чингис-ханом, да и вообще-то от этих веков осталось немногое — ведь это были трудные времена падения династии Юань, изгнания монголов из пределов Китая, времена длительных междоусобных войн — в этих условиях трудно было хранить рукописи, создавать новые произведения; недаром у монголоведов прошлого века этот перерыв получил название «темного периода». Хотя ныне нам известно, что и в «темный период» не прерывались традиции литературного творчества, но в дошедших от этого времени письменных образцах почти не упоминается о Чингис-хане.