Во-вторых, совокупность данных, взятых из разных источников, о намерениях и планах Чингис-хана позволяет заключить, что Тибет вообще не входил в сферу его непосредственных интересов и он не замышлял похода туда. Это может быть объяснено недостаточностью сведений о Тибете, имевшихся в распоряжении великого хана, концентрацией его внимания на более богатых и более доступных странах, часть которых к тому же находилась значительно ближе к Монголии и даже непосредственно по соседству с ней, либо какими-нибудь другими, неизвестными нам причинами.

В-третьих, вышесказанное не означает, однако, что информация Саган Сэцэна и других источников, сообщающих о завоевании Чингис-ханом Тибета, является абсолютно беспочвенной. Представляется, что в основу ее все же легли какие-то действительные события времен правления Чингис-хана, связанные либо с тибетцами и Тибетом, либо с соседними с ним районами. На такую возможность, кроме соображений, приведенных выше при анализе соответствующих записей, указывает еще несколько обстоятельств: 1. В состав Си Ся входили земли, ранее подчинявшиеся Тибету и даже заселенные тибетцами, а в тангутской армии имелась тибетская кавалерия [1288] , поэтому и тогдашние, и тем более позднейшие летописцы могли принять походы против этого государства за войну против Тибета. 2. По меньшей мере во время окончательного разгрома Си Ся в 1227 г. армии Чингиса подошли к тангуто-тибетской границе [1289] . При этом отдельные монгольские отряды могли совершить набег и на тибетскую территорию. 3. Жители Си Ся, страдавшие от нашествий монголов, спасались бегством прежде всего в Тибет [1290] , и их рассказы о пережитом могли преломиться в сознании хронистов в представление о покорении монголами не только Тангута, но и Тибета. 4. Первое знакомство монголов с буддизмом произошло уже при Чингис-хане. Одним из возможных источников его, по-видимому, была буддийская культура тангутов. Поскольку, в свою очередь, буддизм пришел в Си Ся из Тибета [1291] , то это и могло послужить основанием для сообщений о контактах первого хана с тибетскими ламами.

Все сказанное позволяет сделать заключение о том, что в период правления Чингис-хана Тибет не стал составной частью его державы ни вследствие завоевания, ни путем добровольного подчинения. Поэтому нельзя согласиться с теми историками [1292] , которые, скорее всего основываясь только на тибетских источниках, полагают, что уже при нем Тибет вошел в состав-Монгольской империи. Вместе с тем не исключена возможность первых контактов, военных стычек и даже проникновения монгольских отрядов, вероятнее всего небольших, в пограничные-районы Тибета. В любом случае, каковы бы ни были монголо-тибетские отношения в то время, они не стали ни прочным, ни-существенным фактором в истории обоих народов.

После 1227 г. Тибет стал непосредственным соседом Монгольской империи, что существенным образом изменило его геополитическое положение. Тем не менее военно-дипломатические сношения этих двух стран при ближайших преемниках Чингиса освещены в источниках довольно скупо. Китайские хроники по-прежнему хранят молчание на эту тему. У Рашид ад-Дина и Джувейни встречаются лишь неясные и неконкретные упоминания о том, что Угэдэй посылал войска в Тибет или через Тибет [1293] , причем некоторые сообщения просто ошибочны. Покажем это на примере наиболее детальной записи Рашид ад-Дина: «В том же году (барана, т. е. 1235, когда состоялся (курилтай. — С. К.)… Угэдэй-каан назначил своего сына Кучу и царевича Кутуку, сына Джучи Касара, в Мачин, который называют Нангяс (т. е. в Южный Китай. — С. К.) — Они отправились [туда], взяли города Сианг-ин-фу и Ке-рин-фу и разграбили по пути области Тибета» [1294] . Сведения об этом походе имеются и в китайских источниках: «7-й год (правления Угэдэя, т. е. 1235 г. — С. К.)… [государь] послал царевича Кучу и Хутуху в поход против Сун… Зимой в 10-й луне Кучу окружил Жаоян и взял его, затем прошел по округам Сяньян и Дэнчжоу, вошел в [округ] Инчжоу, захватил огромное количество людей и скота и вернулся» [1295] .

Сопоставление этих записей показывает, что речь идет несомненно об одних и тех же событиях, но с одной существенной разницей. Китайские летописцы, безусловно лучше осведомленные в данном вопросе, чем Рашид ад-Дин, локализуют действия монгольских войск районом нынешних провинций Хэнань и Хубэй, расположенных к югу от Монголии и не менее чем в тысяче километров к востоку от Тибета. Очевидно, что армия Кучу никоим образом не могла разграбить тибетские области ни «по пути» из монгольских степей или Северного Китая, ни тем более «по пути» из одного из указанных городов аз другой.

Однако, поскольку после завоевания Си Ся Тибет стал непосредственным соседом империи чингисидов, не исключен заход туда других монгольских отрядов. «Тибетские письменные источники, — пишет Ю. Н. Рерих, — говорят, что в год земли-кабана, т. е. в 1239 г., монголы вторглись в Тибет под начальством Дорда-дархана… На своем пути монгольский отряд вступал в бои с тибетцами в кочевом районе Сок-ч'ук'а… и затем у знаменитого кадампаского монастыря Ра-дэнг… и монастыря Дж'ал-лхак'анг… в долине П'эн-юля… к северу от Лхасы. Тибетские источники говорят, что оба монастыря сильно пострадали от пожара и что несколько сот человек… в том числе известный настоятель Сэ-тон… было убито. В хронике Пятого Далай-ламы говорится, что монголы тогда же установили свою власть над всей областью Конгпо на востоке до Непала на западе».

По поводу последней фразы Ю. Н. Рерих замечает, что она не может относиться к отряду Дорда-дархана, который довольно скоро покинул Тибет [1296] .

Основываясь на тибетских памятниках «Сакье тунрэп ринцен лапдзё» («История монастыря Сакья»), «Пагсам тзёнсанг» («Религиозная история Тибета») и «Дзёгден сонню гатон» («История Тибета»), Шакабпа пишет почти то же самое: «После смерти Чингис-хана в 1227 г. тибетцы прекратили посылку положенной дани, и отношения с монголами обострились. В 1240 г. внук Чингис-хана, второй сын нового хана Угэдэя по имени Годан [1297] , направил армию против Тибета. 30 тыс. солдат под командованием Ледже и Дорда дошли до П'анпо, к северу от Лхасы. Они сожгли монастыри в Ра-дэнг и Дж'ал-лхак'анг. Верховный лама Сэ-тон и 500 монахов и гражданских лиц были убиты, города и деревни ограблены» [1298] .

Исследователь китайского буддизма Кэннет Чэнь рисует иной исход этого события: «В 1239 г. монгольская армия под командованием Кодэна, второго сына Угэдэй-хана, атаковала Тибет. Вместо сопротивления тибетцы решили начать переговоры с монголами и доверили их ведение Са-баню, настоятелю монастыря Сакья, вероятно самой сильной личности Тибета в то время. Са-бань начал переговоры с Кодэном в 1247 г.» [1299] . Контекст данного отрывка позволяет предположить, что материал для него К. Чэнь тоже почерпнул из каких-то тибетских источников, собранных известным итальянским ученым Г. Туччи, работой которого мы, к сожалению, не располагаем [1300] .