– Исповедь, – обронил Васюков, прикрываясь от нее кофейной чашкой и делая шумные глотки. – Наш спец, признаюсь, бился долго. Уж и не надеялись. Может, ты бы и до сих пор в камере была, если бы не он.

– Короче, Толя! – повысила голос Даша и шутливо шлепнула его по плечу. – Не делай мне нервы! Что за исповедь?

– Коля твой признание тебе записал. Показать, извини, не могу. Пока идет следствие и все такое. Ну, не мне тебе объяснять. – Он снова откусил и захрустел черствым хлебом, и забубнил с набитым ртом, роняя крошки на стол: – В общем, там он рассказывает о событиях памятного вечера, когда убил по неосторожности свою любовницу.

– Кириллову?! – ахнула она.

– Ее, ее, Панина. Кается он, что тебя подставил. Мол, не хотел. Так вышло. Чуть не со слезой кается, Дашка. И что виноват перед тобой, и что не хотел, да так само собой получилось. И все в таком духе.

– Почему они тем вечером оказались возле моего дома?

– А Кириллова захотела все тебе рассказать. Что-то у них там не заладилось. То ли в бизнесе, то ли в отношениях. Рванула сюда на такси. Он за ней. Поймал за руку, скандал буквально публичный устроили. Орали так, что на них начали внимание обращать. При этом Кириллова в выражениях не стеснялась. И много чего выкрикивала об их запретном бизнесе. Он не знал, как ей рот закрыть. Тут заметил, что дверь в подвал открылась. Он ее туда увлек. И сразу с порога толкнул со всей силы. Не рассчитал твой Коленька, Панина. Кириллова упала весьма неудачно. При падении сломала себе шею. Он вот прямо едва не плакал, когда об этом рассказывал.

– Что еще рассказал?

Даша встала у окна спиной к Васюкову. Чтобы он не смог по ее лицу распознать все, что она сейчас чувствовала. Ее душила такая злоба на покойного бывшего мужа, что она готова была рычать в полное горло. Сколько всего ей удалось пережить за эти дни! Из-за этого говнюка! Хорошо, додумался, оставил послание.

– Кстати, майор, а чего это он на откровения решился? – резко повернулась она к нему.

Васюков как раз доедал ее черствый хлеб с листом салата и печеночным паштетом. А свободной рукой сгребал крошки по столу в одну кучку.

– Думается нам, напуган был твой Коленька. Так и сказал: если со мной что случится, это видео из облака, Даша, извлечешь. На видео он также признается, что в тот вечер нарочно выманил тебя из дома эсэмэской. И пока ты ждала его и бегала по площадке, сгонял к тебе домой, выкрутил лампочку с твоими пальцами. Он же знал, какие сам вкручивал, а какие ты уже без него.

– Ну да, ну да, никто, кроме него, об этом знать не мог. Даже я забыла. А он был во всем педантом, – покачала она головой.

И тут же подумала о своих подозрениях в адрес Кости Волкова. Вот уж кому досталось зря. Вот уж кто точно не мог знать о сгоревшей лампочке в ее настольной лампе.

– Как, однако, он быстро сориентировался, – прищелкнула Даша языком. – Просто профи!

– Нет. Не быстро. Про лампочку он уже по ходу додумал. А истинной целью его визита в твою квартиру было спрятать пакет. Ты находила его, Панина?

Васюков застыл. Ладони его, согнутые ковшиками, зависли над столом в районе кучки хлебных крошек. Взгляд уговаривал быть откровенной.

– Конечно, находила. Только не я, а слесарь. Я тебе про него рассказывала. Я этот пакет отдала Палычу.

– Подполковнику Лисицыну? – уточнил Васюков.

– Да. Он должен был отдать его на экспертизу.

– Отдал?

– Отдал. Не весь, конечно. Мы вместе с ним этой дряни отсыпали, когда в гараже Палыча пакет припрятать решили.

– Вот умники! – ядовито похвалил Васюков. – Изъяли без понятых, припрятали.

– Какие понятые, Толя? – возмущенно вскинулась Даша. – Я должна была обыск в своей квартире по всей форме совершить? Самой себе оформить явку с повинной, так? А я ни сном, ни духом. А если бы там была наркота?

– А что там было? – хитро прищурился Васюков.

– Спортивное питание. Так Палыч сказал. Он экспертам относил. Когда заключение получил, пакет выбросил. – Она подумала и добавила: – Так Палыч мне сказал. Прямо сегодня. Прямо перед твоим приходом.

– Это хорошо, что выбросил, – неожиданно похвалил его майор. – А теперь я перехожу к финальной части исповеди твоего бывшего мужа. Ныне покойного.

Васюков полез в другой карман и достал свой телефон. Долго тыкал пальцем по экрану. Наконец нашел то, что искал.

– Тебе надо на это посмотреть, Панина, – проговорил он как-то нехотя. – Понимаю, что не должен. Что это тайны следствия и все такое. Но в лицах передать уже не могу.

С экрана на Дашу смотрело застывшее в тревожной улыбке лицо Коленьки. Она ткнула пальцем в треугольник и запустила видео.

– Почему я все это тебе сейчас адресовал, малыш? – спросил Коленька, надо полагать, у нее. – Потому что чувствую, что все пошло как-то не так. Что тучи надо мной сгущаются. И дело даже не в смерти Аси. Там был несчастный случай. Надеюсь, эксперты это установят. Дело в том, что… Что кое-кто решил слиться и теперь может начать зачищаться. И против него у меня нет сил и аргументов. Если со мной что, Дашка, вытащи все из «облака». Знаешь же, что я всю инфу там храню. Даже пустяковую. И мне… Мне дико стыдно перед тобой. И дико страшно.