– Местные очень быстро возвращаются, деваться им особенно некуда. Профилактика такая, считай. Сам понимаешь, что бомбить они только по воздуху могут, на границе сейчас жарко слишком.

Кравцов медленно покачал головой, разминая шею – невольно замыленный взгляд зацепился за плавные и совершенно спокойные движения.

Часы Агата выбросила перед тем, как сесть в машину. Подарок Марка на пятнадцатилетие, врученный торжественно и помпезно, навсегда остался валяться в грязной дорожной пыли и камнях, вдребезги разбитый.

«Будут твоим талисманом», – так ей было сказано, когда замотанная в пергамент коробочка перекочевала из рук в руки. Через несколько месяцев Марк отправился защищать Родину, практически полностью исчезнув из жизни Агаты на долгие два года, а часы и впрямь приносили удачу. С ними сдавались выпускные школьные и вступительные институтские экзамены, с ними закрывались сессии. Защита практики, защита диплома… И позавчерашним утром Марк собственноручно помог застегнуть ремешок. Почему-то очень внимательно глядя при этом прямо в глаза.

Полчаса назад она выбросила самую ценную вещь, которую имела когда-либо. Выбросила, не почувствовав ничего.

Потому что талисманы ей больше не нужны.

Потому что она разбита на тысячи осколков, которые никогда и ничем уже не склеить. Никогда.

Кравцов повернулся назад всем корпусом, при этом как-то странно дёрнув ногой и посмотрев куда-то вниз, и обхватил рукой спинку собственного сидения, чтобы не подпрыгивать на ухабах. Тёмные глаза по-прежнему горели нездорово, но теперь уже пусть самую малость, но меньше. Агата отметила это, когда взгляды их пересеклись на мгновения. Отметила совершенно машинально и тут же потеряла интерес, стоило только контакту разорваться.

– Ты точно обстрел снял?

Володя ленно пнул спинку Денисова сидения и сполз ещё ниже.

– Ты достал меня. Сам же видел, что горела лампочка.

Кравцов запрокинул голову и оскалился. Затем вдруг снова дёрнулся, словно задев что-то, и полез рукой под сидение.

– Да что там за херня у вас? На ходу разваливаемся?

Все фразы, все слова доносились словно бы откуда-то издалека. Шум постепенно сходил на нет, но легче от этого не становилось совершенно. Уши словно заложило от резкого перепада давления, вот только не откладывало никак. Наверное, судьба такая выпала – получить инвалидность в двадцать с хвостиком. И проскользнувшая тенью мысль почему-то не вызвала ни страха, ни опаски, ничего. Лишь безразличие.

Значит, так тому и быть.

– Оп-па!

Секунда – и подобрались все, находившиеся в машине. Только Ильнар продолжал крутить руль, старательно объезжая бесчисленные ухабы. Но на возглас всё же отвлёкся, и невольно в глаза бросился кривой смешок, исказивший пухлые губы.

В руках Кравцов держал автомат.

– А, это, – Сергей Павлович усмехнулся и махнул рукой, – на всякий пожарный.

Агата медленно приподнялась, постаравшись сделать это как можно незаметнее, и во все глаза уставилась на оружие. Раньше видеть его приходилось только на страницах каких-нибудь учебников, а сейчас оно блестело перед глазами едва различимо – настоящее, боевое. И Кравцов держал его так… так, наверное, мужчины держали любимых женщин. Медленно вёл большим пальцем по стволу, рассматривал каждую деталь столь пристально, словно запомнить силился. И этот взгляд… фанатичный, он преисполнился ещё и чем-то, что напомнило жадность. Словно ребёнок перед целой вазой шоколадных конфет.

Что-то щёлкнуло негромко, и Денис, вытащив рожок, усмехнулся, удовлетворившись увиденным. Казалось, ещё чуть-чуть, и кривая усмешка переросла бы в радостную улыбку. Если то, что творилось с ним, подходило под подобное определение.

Пальцы заметно дрогнули, когда рожок возвращался на положенное место.

– Подотчётные?

Вопрос почему-то вызвал у Сергея Павловича лающий хохот, который, казалось, в этот раз послышался чуть чётче. Агата даже осторожно коснулась уха и тут же поморщилась, цапнув кожу сломанным ногтем.

– Шутишь?

И в следующие секунды случилось то, чего ожидалось меньше всего. Денис переглянулся с Ильнаром, и, когда тот кивнул, взяв чуть левее, отрывистыми движениями прокрутил несколько раз рукоятку на двери. Стекло опустилось, в салон ворвался холодный сквозняк. Агата хотела уже было закутаться поплотнее в один из бушлатов, но, лишь только пальцы вцепились в воротник, как напало оцепенение, которое мигом выбросило из головы все мысли.

Потому что Денис высунулся в окно больше, чем по пояс, и свободной рукой схватился за крышу. А потом…

Автоматная очередь прервала шум мотора и заставила в ужасе зажать ладонями уши, потому что именно в этот миг слух, казалось, вернулся в полном объёме. Громкий треск не длился дольше нескольких мгновений, но согнувшейся пополам Агате показалось, что он бесконечен. Его эхо не стихало и никак не сходило на нет, наоборот, пробиралось под кожу, всё глубже и глубже, и сорвавшийся с губ протяжный крик смешался с этим треском воедино.

Сергей Павлович тут же схватил за плечи и с силой потянул назад, Ильнар ударил по тормозам. Крепкие мозолистые пальцы вцепились в ладони, пытаясь отнять их от ушей, Агату затрясло вдруг, заколотило в припадке, крик перерос в звериный вой. Её пытались удержать, успокоить, но она брыкалась так сильно, что даже не сразу почувствовала, что на помощь пришёл Володя, потому что кто-то с силой схватил за щиколотки, не позволяя метаться ещё сильнее.