– А что он еще скажет сотруднику КГБ, когда сами ОРГАНЫ! проявляют интерес к его аспиранту?! Надо же бедному еврею подстраховаться! – Встрял Саша Муравьев, который не очень-то жаловал заносчивого Семушкина и при всяком удобном случае старался его подколоть.

– Не надо, Александр Николаевич, из меня дурака делать. Я представился ему сотрудником Минвуза.

– Ты на себя в зеркало давно смотрел? – включился Нестеров, тоже «любящий» Семушкина. – Где ты видел таких сотрудников Минвуза? У тебя прямо на лбу – три буквы. Слава богу, не те, что на заборах пишут.

Внешность у Володи действительно была замечательная. Ярко-рыжий, волос в кольцах «мелким бесом», лицо, руки в веснушках, носик маленький, «пимпочкой». Росточком тоже не задался. Исходя из своего общего портрета, и чтоб придать солидности в общении с людьми, особенно незнакомыми, Семушкин напускал на себя серьезный и значительный вид, разговаривая со всеми, кроме начальства, свысока, покровительственным тоном, хмуря при этом свои тоненькие бровки.

– Юрий Михайлович! – Умоляющим голосом призвал он на помощь руководство.

– Так, шутники, заканчиваем! Продолжай, Владимир Александрович.

– Капсалов в общежитии на Шверника не живет, хотя и значится там. По данным, которые я получил, снимает комнату где-то в районе Сокола. Точного адреса не знает никто. Так что где его искать – неизвестно.

– Это все?

– Есть ещё момент… Капсалов заходил в деканат три дня назад, оформил отпуск на месяц по семейным обстоятельствам. Сказал, что на следующей неделе полетит в Ташкент.

– Действительно, негусто… – Поздняков задумался, а потом продолжил: – Семушкин, ты предупредил в деканате, чтобы в случае его появления они сразу звонили нам? А фото взял? Нет? Чтоб завтра же фото Капсалова было! Хотя завтра его не будет: завтра воскресенье и деканат закрыт. Зато есть сегодня, которое суббота. Так что езжай-ка в МГУ, возьми фото, размножишь, сделаешь экземпляров тридцать–тридцать пять.

Следующее указание было обращено к Муравьеву и Кирсанову:

– Александр Николаевич, Петр! Работайте по общежитию, может, кто-нибудь знает его московский адрес. Отправляйтесь прямо сейчас.

Следующим был Нестеров:

– Сергей, в понедельник возьмешь стажера, пойдете в Центральные кассы Аэрофлота, я сегодня же договорюсь с Московским управлением, чтобы вас там приняли. Будете по корешкам билетов искать Капсалова. Нам надо знать рейс, которым он хочет улететь в Ташкент, а там, как говорится, дело техники. Других вариантов выйти на этого урода у нас пока нет… Предупреждаю, бойцы, дело на контроле у зампреда Комитета. Что этот псих, не дай Бог, ещё может натворить, никто не знает. Он самолетом летит… а если этот придурок его рванет? Посему кровь из носу, но Капсалова мы должны взять до самолета! Вопросы? Как всегда, вопросов нет. По коням!

Все встали, в том числе и Прокопов.

– Андрей, ты, где остановился, в «Пекине»? – спросил Поздняков. – В Москве раньше был? Сереж, возьми пока шефство над Прокоповым. Лады? Ну, давайте, давайте! Потом состыкуемся.

Поручение шефа было не в тягость. Нестерову Прокопов сразу приглянулся.

– Андрей Васильевич, давайте зайдем к дежурному, отметим пропуск, а потом решим, что дальше делать.

– Сергей, извините, не знаю как вас по батюшке, давайте на «ты»? А то с этой дипломатией, кривись она коленом, много не наработаешь.

– Да без проблем! Так что, какие пожелания?

– Слушай, а далеко Петровский пассаж? Жена мне тут список написала, хорошо рука не отсохла, вон, аж на двух листках! Сказала, чтоб я обязательно в ГУМ, это я сам знаю, где он находится, потом Петровский пассаж и ЦУМ. Я ей говорю: «Светочка, миленькая моя, я ведь в служебную командировку еду, а не по магазинам мотаться». Ничего, говорит, водку меньше жрать будешь… Сам-то женат? И правильно, куда торопиться.

Тем временем они по Кузнецкому мосту практически дошли до ЦУМа, осталось дорогу перейти, и тут Нестеров вспомнил о первом законе гостеприимства.

– Андрей, ты обедал сегодня?

– Перекусил немного, – неубедительно промямлил краснодарец.

– Понятно. Вот кафе, мы тут с мужиками порой закусываем, но сейчас надо будет его использовать по прямому назначению. Всё, возражения не принимаются, давай, заходи. Смотри, вон столик в углу свободный, иди, садись, пока не заняли, а я пивка принесу…

Первая кружка прошла залпом, и разговор завязался.

– Сереж, ты давно в Управлении?

– Больше года, я второй факультет Вышки окончил. А ты?

– А я в Минске, на двухгодичных учился. После срочной в Краснодарский университет поступил, на последнем курсе предложили в органы, потом Минск и обратно домой. Я ж местный, с Кубани; родители, мама с папой, в станице под Тихорецком живут. Зову их в Краснодар, так ты что! Ни в какую! У нас, мол, хозяйство, кура-птица, живность всякая, язви ее в коленку! А у мамы руки больные, летом-то ничего, но зимой беда! Пальцы сжать не может. И боли страшные. Батя говорит, днем она виду не подает, а ночью, во сне, стонет и плачет. Говорю: «Мама, давайте я вас врачам покажу, что ж вы мучаетесь, разве так можно?» Бесполезно. «У вас своя жизнь, – говорит, – ты на ответственной работе, мы тебе и Светочке мешать только будем»… Бесполезно разговаривать… А ты-то как? Родители живы?