— Северин пришел в себя? — спросил Халиф. — Я хочу с ним поговорить.

Джеймс бросил на пациента уничтожающий взгляд, а потом посмотрел на Тару.

— Ну, что я сказал? Никаких понятий о дисциплине. Да, он пришел в себя. И я здорово удивился: впервые на моей памяти человек очухался так быстро при таком серьезном ранении. Хотя он полукровка, а не человек, у них организм крепкий. Не то что у вас, высших темных эльфов: воспаление легких от летнего ветерка. Ты можешь поговорить с ним, но при одном условии. Потом ты вернешься сюда и не встанешь до тех пор, пока я не разрешу.

— Согласен, — тут же отозвался Ливий.

— Ты дал слово, и это слышал не только я, но и твоя леди. Проводите вашего мужчину, дорогая. А я передам смену и удостоверюсь, что он вернулся в свою палату.

***

Едва взглянув на бледное лицо Северина, утыканного прозрачными трубками и окруженного медицинскими приборами, Халиф понял, что выздоравливать друг будет долго. Но он был жив, дышал, пусть и с трудом, и даже пытался улыбаться. По одну сторону кровати сидел Рамон, а по другую — женщина в длинном платье из лимонного шелка. Обычно Сабрина Клоди выглядела как модель с обложки европейского журнала: идеальный макияж, прическа и умело подобранные украшения, но сегодня Ливий узнал ее не сразу. Она то и дело подносила к глазам платок, вытирая слезы, и убирала со щек растрепавшиеся волосы.

— Рад видеть, миледи. Вы, как всегда, выглядите потрясающе.

— Ты отменно льстишь даже с продырявленным плечом, — отозвалась Сабрина. Она открыла сумочку, достала карманное зеркало в серебристом корпусе и начала придирчиво изучать свое лицо. — Вы два идиота. И ты, и мой жених. У вас не осталось ни капли мозгов. Вы поставили на уши весь город и всю больницу.

— Как долго ты тут сидишь? — спросил Ливий.

— Три дня, и уходить не собираюсь.

— На твоем месте я бы поехал домой и поспал. Твой жених, — подчеркнул Халиф последнее слово, — никуда не убежит. Должен же он набраться сил для того, чтобы отметелить своего конкурента.

На глаза Сабрины вновь навернулись слезы, и она достала круглую коробочку с пудрой.

— Если он, конечно, не ушел по-хорошему, — добавил Ливий.

— Это дело, — заговорил Рамон. — Ты должна поспать. Вернешься вечером или завтра утром. Если что-то случится, мы позвоним.

Женщина припудрила щеки, убрала косметику в сумочку и встала. Тара приобняла ее за талию.

— Идем. Я тебя подвезу. — Она посмотрела на Халифа и широко улыбнулась. — Уж коли я присматриваю за машиной короля, нужно хотя бы изредка садиться за руль и проверять, как работает двигатель.

— Если я найду на ней хотя бы одну царапину… — Помолчав, Ливий тяжело вздохнул. — Да черт с ним. Води на здоровье.

Сабрина взяла Змея за руку.

— Я скоро вернусь, — сказала она. — Тебе тоже надо поспать.

— Я же дрых трое суток. — Он прикрыл глаза. — Пообещай мне, что больше не уйдешь. Что бы ни случилось. Иначе я за себя не отвечаю.

— Не уйду. Я уже поняла, что это плохо заканчивается. За тобой нужно следить еще внимательнее, чем за маленьким ребенком.

— Предлагаю обсудить детей после того, как я смогу без посторонней помощи встать на ноги, а?

Женщина наклонилась к Северину и поцеловала в губы.

— Я люблю тебя. — Она прикоснулась кончиками пальцев к его щеке. — Отдыхай.

Рамон, в отличие от Ливия, смущенного этой сценой, наблюдал за происходящим с неприкрытым любопытством. Когда Тара и Сабрина вышли из палаты, он сцепил пальцы на колене и испытующе посмотрел на Змея.

— Вот что ей было нужно для того, чтобы вернуться, — сказал Халиф, садясь на второй табурет. — Знай я, что эта проблема решается так легко, подстрелил бы тебя собственноручно.

— Очень смешно. — Северин сложил руки на животе. — Выглядишь паршиво.

— Заткнись, если не хочешь, чтобы я принес зеркало и заставил тебя любоваться собственной физиономией.

— Молчу, молчу. — Он взглянул на Рамона. — Как там дела? На свободе?

— Ничего сверхъестественного. Пару дней все шумели, но трупы похоронены, кровь смыта, а память милостива, и рано или поздно это станет историей.

Змей вдохнул, закашлялся и попытался сесть. Ливий подложил ему под спину подушку.

— Хотелось бы мне поскорее забыть эту историю, — проговорил он, разглядывая капельницу.

— Ну, я-то долго ее буду помнить, — закивал Рамон. — Когда я вышел на крыльцо, вы с Северином уютно лежали рядом, как братья, задремавшие после мамочкиной сказки. Я даже прослезился от умиления. Жаль, не было времени любоваться этим зрелищем, потому что меня окружили истеричные женщины.

— И как, утешил всех? — улыбнулся Халиф, потирая плечо. — Я бы на твоем месте момент не упустил. Три долгих дня — и целый бордель восточных красавиц.