Остановившись у нужной двери, сестра Эоланты бросила на него насмешливый взгляд.

— Знаешь, в том, что ты спал со своей старшей сестрой, нет ничего предосудительного. Мы же не смертные, в конце-то концов. Это они парят себе мозги с инцестом и моральными нормами.

— Я не спал со своей старшей сестрой.

— Ладно, ладно. Солнышко Китти сохранит твой темный секретик. Но с одним условием. — Она протянула руку и погладила Ливия по волосам. — Эо отдыхает после обеда. Тот, кто ее разбудит, может получить тумака. Как насчет того, чтобы скоротать пару часиков у меня?

— Благодарю за предложение, но я вынужден отказаться.

Пальцы Халифа легли на ручку двери, но Кантара взяла его за запястье и медленно отвела руку в сторону.

— Не волнуйся, Эо не разозлится. Она позволяет мне пробовать лакомые кусочки, которые ей достаются. Я вроде как дегустатор вин, понял? — Сестра Эоланты прижала гостя к стене и наклонилась к его лицу почти вплотную. Ливий чувствовал аромат сладковатых духов, смотрел ей в глаза, но не ощущал ни намека на интерес к этой женщине. Захочется ли ему ответить на поцелуй, если она решит его поцеловать? Вряд ли. Она была красива и полна жизни, он с удовольствием любовался ей со стороны, а сейчас хотел отойти подальше, сгладив неловкость. — Не будь таким стеснительным, плохой мальчик-красавчик. Я не видела, как ты на меня смотришь, но чувствовала твой взгляд. Ты любишь раздевать женщин — или предпочитаешь, чтобы они раздевались сами? Я думаю, ты любишь их раздевать. Любишь приходить и брать свое. Как вождь, захвативший город и получивший самую красивую женщину. Ее нужно взять силой, иначе победа не будет такой сладкой.

Губы Кантары прижались к его губам, и Ливий торопливо отвернулся.

— Ведите себя достойно, миледи. Я не хочу отталкивать вас, но мне придется это сделать, если вы продолжите навязчиво требовать моего внимания.

Девица отошла на шаг и театрально захлопала в ладоши.

— Браво. Вот это выдержка. Нет, я на полном серьезе. Давно я не встречала мужчину, который вел бы себя так холодно в моем присутствии. А после четырех с половиной лет в тюрьме строгого режима я на твоем месте набросилась бы на первый столб.

— Ты — не первый столб, солнышко, а восхитительно красивая женщина, которая может соблазнить даже мертвого. Встреть я тебя чуть раньше, чем твою сестру, то сейчас мы самозабвенно трахались бы, забыв об окружающем мире. И начали бы еще в саду. Но боги решили все за нас.

Взбив прическу небрежным жестом, Кантара одарила его ленивой улыбкой.

— В искусстве элегантно посылать женщин ты достиг определенных высот, плохой мальчик-красавчик. Но я знаю, что ты мечтаешь меня отыметь. Я вижу это в твоих глазах. Как-нибудь, когда Эо уснет, я приду к тебе под бочок. Вспомнишь детство и свою старшую сестренку.

— Я уже сказал, что…

— … да-да-да, ты не спал со своей старшей сестрой. А как насчет младшей? Младшая у тебя была? Ты обучал ее тонкостям постельных игр?

— Не обучал.

— Я поняла, в чем твой секрет, и на какой крючок ты подцепил Эо. В твоих глазах есть что-то мерзкое и порочное, а хорошенькая мордашка усыпляет бдительность. Когда смотришь на таких мужиков, влюбляешься почти мгновенно. — Она помолчала и добавила совсем другим тоном — тихим, осторожным и неуверенным. — Не веди себя с ней как последний мудак, ладно? Не бросай ее с разбитым сердцем. Она не заслужила. Она замечательная. Я люблю ее больше жизни.

— Я сделаю ее самой счастливой женщиной в двух мирах.

— Если она позволит, плохой мальчик-красавчик. Мы еще поглядим, по зубам ли тебе такая подружка. Но если что, моя дверь всегда открыта. Вон там, в конце коридора. Я люблю утешать отвергнутых мужчин. — Кантара послала Ливию воздушный поцелуй. — Желаю удачи в бою.

***

Первое, что бросилось Халифу в глаза в спальне Эоланты — отсутствие кровати. Больше всего эта комната походила на один из древних шатров, о которых он читал в книгах по темной истории. Именно в таких обитали их предки с янтарными глазами и голубой кровью, жившие посреди Аравийской пустыни. Мебели здесь было всего ничего: приземистый круглый стол с разбросанными бумагами и пустой чашкой, маленький книжный шкаф из темного дерева и пара кресел, выставленных на широкий балкон. В крохотном фонтане, устроенном посреди комнаты, журчала вода, тонкая бумага расписных ширм, за которыми скрывалась вторая половина спальни, трепетала под порывами горячего ветра. Эоланта лежала на спине, закутавшись в белоснежную шелковую простыню. Халат был небрежно брошен на пару мягких домашних туфель. Черные кудри женщины рассыпались по подушке, и во сне она походила на заколдованную принцессу из сказки, откусившую от пропитанного ядом яблока. С минуту Ливий безуспешно пытался вспомнить, что же это за сказка, а потом подошел к столу и посмотрел на лежавшие там бумаги. Письма, счета, карандашные наброски с головками очаровательных девушек. Возле чашки с остатками кофе лежал маленький снимок, показавшийся ему знакомым. Халиф наклонился, взял фотографию и замер, услышав тихий щелчок взводимого курка.

— Не смей входить в мою спальню без предупреждения.

— Я постучал, но ты не ответила.

— Я спала. Днем я сплю глубоко.

Ливий обернулся к Эоланте. Женщина по-прежнему лежала, не сводя с гостя взгляда. Пистолет, который она держала в руках, так резко контрастировал с мирной картиной, что Халиф не выдержал и расхохотался.

— Рада, что позабавила тебя. А теперь отвернись и позволь мне одеться.

— Я ожидал более теплого приема. Почему бы тебе не убрать пистолет?

— Почему бы тебе не вернуть то, что ты взял, на место?

Помахав в воздухе маленькой фотографией, Ливий положил ее на стол поверх бумаг.

— Это чертовски старый снимок. Удивительно, что Сезар его сохранил. Да еще и отдал сестре. Славное было время. Мы провернули очень прибыльное дело, а потом напились как свиньи и пошли в заведение моей доброй знакомой, так как хотели продолжить вечер в компании красивых женщин. И умудрились дойти до этого заведения, но нас не пустили на порог, потому что мы едва стояли на ногах. Аднан всыпал мне по первое число. Потом я несколько месяцев не притрагивался к алкоголю.