Под деревьями густо зеленел сочный пырей.

В средней части курья суживалась. Здесь, оттесняя тальниковую поросль, на обоих берегах зеленели полянки, полого спускавшиеся к воде.

— Вот подходящее место, — сказал Сычев, — хоть на которой стороне расположиться лагерем можно. Приставай! — крикнул он в рубку.

— А где массив больше?

— Тальнику то есть? — переспросил Федор Иванович. — На обоих берегах хватит. На этом острове тальнику шибко много.

— А как остров называется?

— Медвежий.

Катер описал плавную дугу и, работая на малых оборотах, медленно пристал к берегу.

— Мы с Федором Ивановичем на разведку, а вам, — обернулся Андрей к мотористам, — кипятить чай.

— Это ему, — Федя показал на Гришу. — Я делом займусь, — важно сказал он, доставая из большой брезентовой сумки рыболовные снасти.

— Выкидушки? — поинтересовался Федор Иванович. — Дело! Ты зайди вон на тот мысок, — показал он Феде, — там хорошо ловится.

Андрей и Федор Иванович пересекли полянку и углубились в ивовую рощу.

— Трава-то какая! — поразился Андрей. — Давно ли потеплело, а она уже выше колен.

— Здесь все скоро растет, — сказал Федор Иванович. — Летом у нас, в Приленском крае, тепла много и светло, почитай, сутки напролет. Вот и растет все как на дрожжах. Через месяц этот пырей, без малого, в рост человека вымахает.

— Вот тебе и Крайний Север!

— У нас только зимой Север, — засмеялся Федор Иванович, — летом наш Север югу не уступит. Вы говорите — трава, а тальник? Где вы еще такую талину видывали — что твой тополь!

— Да, тальник замечательный, и это нам очень кстати.

— Вот то-то! — удовлетворенно заключил Федор Иванович.

Солнце уже закатывалось, когда разведчики, основательно исследовав массивы тальника по обоим берегам курьи, вернулись к катеру.

— Сварили чай? — обратился Сычев к разлегшимся на траве мотористам.

— Чай мы уже третий раз пьем, — ответил Гриша. — Хотели к вашему приходу еще кое-что приготовить, да побоялись переварить.

— А что именно? — спросил Андрей.

Но Федя уже вскочил, побежал к воде и через минуту возвратился. В одной руке он держал кукан, на котором трепетало около десятка крупных ельцов и окуней, в другой была судорожно извивающаяся щука.

— Молодец, сынок, на ушицу добыл, — похвалил Сычев сияющего Федю.

Над приготовлением ухи трудились все. Андрей чистил рыбу, Федор Иванович устраивал таган, Федя собирал хворост для костра, а Гриша, сидя на корточках у воды, отчищал песком закопченное ведерко.

— Главное — не переварить рыбу, — поучительно заметил Федор Иванович, заглядывая в кипящее ведерко. — Как глаз рыбий побелеет, уха готова.

Покрошив в уху сочного зеленого луку, Андрей снял ведерко с тагана. Все пристроились около разостланного на траве плаща. Вкусный запах ухи распространился в воздухе, вызывая аппетит.

— Вот это уха! — восхищался Андрей. — Из свежей рыбки, на костре сварена, да на свежем воздухе!

— Да опосля святой водички, — добавил Федор Иванович, доставая из своей объемистой сумки пузатую бутылочку с нарезной пробкой.

— Эге! — обрадовался Андрей. — Вот кто у нас самый догадливый.

— Видишь ты, — как бы оправдываясь, отозвался Федор Иванович, — нельзя в дорогу, да еще на воду, без запасу. Вдруг что случится.

— Разве уже что случилось? — невинно спросил Андрей, покосившись на бутылочку.

— А как же! Вот уха случилась, — серьезно ответил Федор Иванович.

Все расхохотались.

После ухи и чаепития Сычев и Андрей долго разговаривали у костра.

Федор Иванович рассказывал внимательно слушавшему Андрею о своей жизни, о неприветливом сиротском детстве, о том, как мальчишкой гнул спину в непосильной работе у деревенских богатеев.

— Вам, молодым, не довелось хватить того лиха, — говорил Федор Иванович. — Вы только из книжек да по рассказам про то знаете. А как словами все про ту жизнь рассказать… Теперь вот даже удивительно, как терпели люди такую жизнь.

Федор Иванович приподнялся и подбросил в огонь несколько хворостин.

— А сколько же людей на земле и теперь живут этой постылой жизнью! — задумчиво сказал Андрей.

— Да, живут, — отозвался Федор Иванович, усаживаясь на прежнее место. — Вот и на нас фашисты войной пошли. Хотят нас опять к той же старой жизни вернуть. Ну, не дураки ли, скажи на милость, а? Чтобы нашему народу Советскую власть забыть, а? Свою, народную! Нет, право слово, дураки!

Федор Иванович сердито сплюнул.