Его поцелуй наполнен только лишь той шероховатой чуткостью, которую он умеет выказывать. Той сдерживаемой страстью, что теперь всегда между нами. Теперь он всегда целует меня без намёка на продолжение и похоть. Не даёт волю рукам. Не распаляется, а может, обуздывает себя, потому что теперь я для него, что-то вроде хрустальной вазы. Он боится меня сжать сильнее, никогда не боялся, а теперь всё время деликатничает, осторожничает.

Понятно, что виной всему моё пошатнувшееся здоровье, и возможно ещё какие-либо мысли в его голове. Но сегодня…

Сегодня я хочу снова почувствовать себя той царицей, которая разжигает в нём огонь. Той, ради которой он пошёл наперекор всему, и даже себе.

Я хочу его страсти.

Его похоти.

Я, хочу его.

5

— Я сегодня была у своего гинеколога, — разрываю наш поцелуй, и заглядываю в его глаза. Они темны, но там нет и намёка на огонь. А мне так хочется его жара.

Только его ладони перемещаются на мои плечи, и стискивают их, и кожу печёт, несмотря, на то, что между ними слой шёлка моего халата.

— Всё в порядке? — осведомляется Руслан, и я вижу в его глазах тревогу, и мне моментально хочется его успокоить, развеять эту тень.

— В полном, — спешу, сообщит ему, — я полностью здорова.

Я глажу его колючую щёку.

— Ты сильно устал? — захожу издалека.

Руслан усмехается.

— Я полон сил, царица, — скалиться он, совершенно верно поняв мой прозрачный намёк, подхватывает меня на руки, и несёт в сторону гостиной.

— Может, ты тогда сперва поужинаешь. Ты же наверняка голоден, — смеюсь я, прижимаясь к нему ближе.

— Голоден, царица. Я очень голоден, — отвечает на это Руслан, и аккуратно сгружает меня на диван. — Сожру тебя, — обещает он, расстегивая рубашку, и не отрывая от меня взгляда.

И теперь я с удовлетворением замечаю в нём ту жажду, голод, тот огонь, что будоражит меня, и заставляет моё дыхание участиться, и сердце выскакивать из груди. Чувствовать себя самой желанной во всём мире.

Руслан, обнажившись по пояс, склоняется ко мне, и по привычке притягивает моё лицо за подбородок.

— Не пощажу, царица, — обрамляет он горячим дыхание моё лицо, — поэтому сразу скажи, как тебя трахать? Меня устроит любой вариант, просто не хочу, сделать тебе больно.

— Не сделаешь, — говорю, и в подтверждение, стягиваю щелоковый халат с плеч, обнажаясь в приглушённом свете торшера.

Ладонь на моём подбородке слегка сжимается, а потом медленно сползает на горло. В нос бьёт усилившийся аромат парфюма, смешанный с тёплым запахом его кожи. Руслан словно подкрутил свою температуру, от него просто пышет жаром.

Всё моё тело трепещет от пока ещё скромных прикосновений. Сердце скачет в груди, и низ живота заполняется приятным теплом. Я непроизвольно выгибаюсь, чтобы прижаться уже к нему всем телом. А Руслан видимо решил растянуть удовольствие, потому что второй рукой, он срывает с моего тела остатки шёлка, и скользит шершавой ладонью, словно заново изучая меня. Его взгляд я ощущаю, как нечто осязаемое, словно за ладонью скользит горячий луч. И я не могу не реагировать. Выгибаюсь, подстраиваюсь, и видимо, совсем бессознательно, хочу нравиться, потому что знаю, что изменилась. Нет прежних форм, и той упругости, что, несомненно, привлекали его. Но его реакция не даёт мне даже задержаться на этой мысли. Он жадно сжимает мою грудь, полностью накрыв её большой ладонью, а сам склоняется и целует меня. И это уже не нежность и трепет. Это жажда, и огонь. Это нетерпение, и признание в совершенно однозначном желании.

Брать.

Присваивать.

Клеймить.

Мы оба горим.

Нам обоюдно хочется соединиться.

Слиться.

Стать одним целым.

Во всём мире остаются только горячие губы, требовательные руки, низкий рык, и мой стон.

Не могу терпеть, и в тоже время наслаждаюсь этим водоворотом чувств, что крутит меня сейчас.

Вот воистину, воздержание усиливает все ощущение во сто крат. Меня словно в воронку закручивает, а я не в состоянии отреагировать на весь этот спектр, потому что слишком много для меня оттенков. Палитра так разнообразна, не могу задержаться на чём-то одном.

На тонком розовом оттенке влечения, который тут же смывается, перекрывается карминовым, когда Руслан в нетерпении, проверяет мою готовность, погружая в меня сразу два пальца.

Карминовый тонет, в фиолетовом, и сразу же в пурпурном, потому что я дрожу от первых предоргазменных судорог, когда он ритмично толкается в меня, и при этом, нещадно кусая соски.

Мои крики глушит его грубый поцелуй, и мир тонет в индиго. Я стону в его губы, и прижимаюсь всем телом, потому что мне мало его пальцев, хотя и они вполне способны довести меня до блаженства.