Старуха посмотрела на братьев-великанов.

– - Ступай, ступай, -- сказал старший, -- раз ты ни на что другое не пригодна.

И старуха Страусиная Нога, ворча, поплелась в сторону моря.

– - Где только вы ее выкопали?
– - спросил Объедало.

– - Да здесь в лесу живет, -- морщась, сказал один из братьев, -местная ведьма. Иногда помогает нам по хозяйству, иногда по ведьминским делам. Но толку от нее мало, совсем из ума выжила.

Братья-великаны вместе с Джамхухом и его друзьями вошли во двор.

– - Ладно, -- сказал старший великан, кивая на длинный шест, стоявший посреди двора, -- пусть теперь Джамхух напоследок покажет свою телесную сноровку. Этот шест длиной в сто локтей. Если Джамхух влезет на вершину шеста, держа на голове горшок, наполненный кипятком, а потом слезет с шеста, не пролив ни капли, -- отдаем сестру.

Вскипятили воду, перелили ее в глиняный горшок и поднесли Джамхуху, который, разувшись, стоял у шеста. Джамхух поплевал на руки, поставил на голову поверх войлочной шапки горшок и осторожно стал карабкаться к вершине шеста. А великаны сгрудились под шестом и, выставив ладони, ожидали, не капнет ли сверху.

– - Сын Оленя, не облейся кипятком!
– - крикнула снизу золотоголовая Гунда.
– - А то у моего мужа будет некрасивое лицо! Но с другой стороны, если ты прольешь кипяток, то ведь не сможешь быть моим мужем? Ой, Джамхух, что-то я запуталась. Объясни мне, в чем моя ошибка!

– - Милая Гунда, -- сказал Джамхух, продолжая осторожно карабкаться наверх, -- ты, сама того не желая, отвлекаешь меня.

– - Ну, тогда я съем еще один помидор и пожелаю тебе удачи!
– воскликнула очаровательная Гунда и вонзила свои жемчужные зубы в красную мякоть помидора.

– - Клянусь той, -- шепнул друзьям Объедало, -- на шее которой я хотел бы быть повешенным, эта Гунда не отличается большим умом.

– - Большим умом!
– - язвительно подхватил Опивало.
– - Да скорее дятел достучится до сотрясения мозга, чем наш Джамхух достучится до ее ума!

– - Все-таки она не крикунья, как моя жена, -- примирительно сказал Силач, -- а лицом куда красивей!

– - При этом учтите, -- добавил Остроглаз, -- она ничего хорошего в своей жизни не видела, кроме оскаленных черепов этих горемык.

– - Оказывается, даже великий мудрец, -- с горечью вздохнул Слухач, -глохнет от любви. Все, что ни брякнет Гунда, нашему Джамхуху кажется милым.

– - Ничего, -- сказал Ловкач, -- если она окажется плохой, я ему так подменю жену, что он даже не заметит.

– - Друзья мои, вы совсем не правы!
– - заволновался Скороход.
– Гундочка такая хорошенькая, такая миленькая, такая очаровушечка, что я счастлив за нашего Джамхуха! А ум женщине только во вред! У Джамхуха ума хватит не только на Гундочку, но и на всю нашу Абхазию.

Когда Джамхух добрался до вершины шеста, вдруг раздался его тоскливый крик, а через несколько мгновений великаны, с вытянутыми ладонями стоявшие под шестом, стали приплясывать от радости.

– - Закапало! Закапало!
– - кричали они.
– - А небо синее, так что на дождик не свалишь!

Друзья Джамхуха помрачнели.

Сын Оленя слез с шеста, отдал горшок великанам и молча, ни на кого не глядя, стал обуваться.

– - Ты пролил воду, -- сказали братья-великаны, протягивая ему свои ладони.

– - Нет, -- ответил Джамхух с неимоверной печалью, -- я ничего не пролил. Я только увидел с вершины шеста, как волки растерзали мою мать-олениху. И я закричал и заплакал от боли.

Великаны лизнули ладони и убедились, что влага на них соленая.

– - Да, -- сказал Джамхух, -- слезы -- это кровь души, и потому они соленые, как кровь.

– - Что же делать, милый Джамхух, -- проговорила прекрасная Гунда, надкусывая помидор, -- у оленей такая судьба. Или их волки задирают, или убивает охотник.

– - Да, но эта олениха была моя мама, -- сказал Джамхух, -- она выкормила меня в лесу. Она становилась на колени, когда я был так мал, что не мог достать до ее вымени... А ты, любимая Гунда, могла бы отложить помидор по случаю такого несчастья...

– - Но, милый мой Джамхух, -- воскликнула золотоголовая Гунда, -- какое имеет отношение одно к другому? Я жалею твою маму-олениху, но ведь, если я перестану есть помидоры, она не оживет?

– - Любимая Гунда, ты еще так неразвита душой... Но ничего, я тебе помогу, -- промолвил Джамхух и посмотрел на Гунду долгим, печальным взглядом.