Существует гипотеза, что наличие тяжелого вооружения только у бойцов первых рядов привело к определенным терминологическим изменениям. В эпоху Республики и Ранней империи термин armatus означал того, у кого было оружие, в противовес тем, кто оружия не имел или чье оружие не носило специфически военного характера [123] . Вместе с прилагательными термин также мог означать различные категории войск во время военного похода [124] , однако он не содержал в себе указания на качество вооружения, которым располагал солдат. В позднюю эпоху armatus — это уже не просто метонимия для обозначения солдата, но и вполне конкретный термин, указывающий на категорию войск. Аммиан сообщает, что арматы образовывали императорский эскорт — cohortes armatae (Amm., ХХ, 5, 1; XXIV, 4, 18; XXV, 1, 16) [125] . Историк использует в данном случае слово armatae в качестве прилагательного, однако, как замечает С. Жаньяр, он делает это исключительно для того, чтобы указать на особое вооружение войск, иначе было бы трудно понять, для чего потребовалось таким образом обозначать когорты, которые изначально являлись военными подразделениями, особо выделяя их среди остальных отрядов армии [126] . Арматы участвовали в триумфальном въезде Констанция II в Рим (357 г.): «С той и другой стороны, — пишет Аммиан, — шли две шеренги арматов, вооруженных щитами и в шлемах с султанами…, облаченных в сверкавшие кирасы» (Amm., XVI, 10, 8). Возможно, перемена значения слова armatus произошла под влиянием греческого ???????, широко использовавшегося в позднюю эпоху для обозначения тяжеловооруженных пехотинцев [127] .

К сожалению, относительно того, какова была структура и численность легионов и ауксилий Поздней империи, у нас нет никаких более-менее точных данных [128] . Те скупые фрагментарные свидетельства, которые донесли до нас источники, не позволяют поставить точку в этом вопросе. Более того, данные эти носят подчас весьма противоречивый характер, что, конечно же, создает лишь дополнительные трудности.

Как кажется, общепризнанным является факт уменьшения численного состава легионов в последние два века существования Империи. Наиболее ярким для исследователей доказательством этого служит персидская осада Амиды (359 г.), когда в стенах города собралось 20 000 человек, в числе которых были гражданские лица (жители города и беженцы), две кавалерийские части и семь пехотных подразделений, которые Аммиан называет легионами (Amm., XIX, 2, 14).

Несмотря на некоторые расхождения, наблюдаемые в наших источниках, нельзя не признать, что предложенная впервые Т. Моммзеном цифра в 1000 человек — вполне приемлемая для численности позднеримского легиона [129] .

Некоторые исследователи полагают, что легионы palatini и comitatenses состояли из одной или двух прежних легионных когорт, поэтому их численный состав мог варьироваться от 500 до 1000 человек. Эти так называемые полевые легионы образовались из отрядов (vexillationes), которые во время кризиса III в. были выделены из старых легионов принципата для создания временных экспедиционных сил. Хотя численность вексилляций, по всей видимости, варьировалась, тем не менее некоторые из них носят название «тысячные» (miliariae). Этот факт позволил А. Х. М. Джонсу предположить, что таков был обычный численный состав подобного рода подразделений [130] . При Диоклетиане некоторые вексилляции окончательно утратили связь со своими легионами и превратились в самостоятельные подразделения, имевшие постоянное место дислокации в различных провинциях. Часть вексилляций вошла в императорский комитат. Другая часть была присоединена к региональным армиям. Численность старых легионов, по-прежнему размещавшихся на границах, могла сократиться до 2000–3000 солдат [131] . А. Х. М. Джонс даже полагает, что они сохранили половину или даже две трети своего первоначального состава (т. е. их численность могла доходить до 4000 человек), поскольку большинство из этих легионов сократилось только на 2–3 вексилляции [132] .

Подобная теория, на наш взгляд, выглядит слишком искусственно и не подтверждается данными источников. Во-первых, мы можем утверждать, что по крайней мере некоторые из легионов, созданных в период правления Диоклетиана, соответствовали традиционной модели и насчитывали около 6000 человек. Это, например, можно с полной определенностью сказать в отношении Третьего Диоклетианового (III Diocletiana) легиона, из состава которого было впоследствии выделено несколько подразделений для размещения в различных пунктах нильской долины. Ко времени составления Notitia dignitatum части легиона находились в Омбре, Презенции и Фивах (ND, Or., XXXI, 31, 33, 38). Около 301 г. в Луксоре был построен лагерь, который должен был принять один из отрядов этого легиона. Если придерживаться в расчетах норм, существовавших в период принципата, то лагерь мог вместить от 1500 до 2000 человек [133] .

Во-вторых, если мы обратимся к тексту Аммиана, то увидим, что гарнизоны отдельных крепостей образовывали один, два или даже три легиона. Так, гарнизон Сингары состоял из двух легионов: Первого Флавиева (I Flavia) и Первого Парфянского (I Parthica), а также кавалерийского отряда (Amm., ХХ, VI, 8). Первый Парфянский был создан еще во времена принципата. Таким образом, если мы будем следовать логике А. Х. М. Джонса, то должны предположить, что гарнизон одной пограничной крепости насчитывал как минимум 4000–4500 солдат, а это равняется 1/3 армии, защищавшей Галлию. Гарнизон Безабды, которую Аммиак классифицирует всего лишь как munimentum (укрепление), составляли три легиона: Второй Флавиев (II Flavia), Второй Армянский (II Armeniaca), Второй Парфянский (II Parthica), а также отряд лучников (Amm., ХХ, 7, 1). Второй Парфянский опять же является одним из «старых» легионов эпохи принципата. Следовательно, гарнизон Безабды должен был насчитывать не менее 5500 солдат. По меркам Поздней империи, это целая армия.

Еще менее понятна ситуация с легионами, образованными в IV столетии. В источниках этого времени по-прежнему используются традиционные названия подразделений (легион, когорта, ала и др.). Однако они никак не соотносятся с численным составом воинских частей периода принципата. И если в первые два века Империи подразделения одной и той же категории имели общую структуру и численность, то это правило не распространялось на позднеримскую эпоху. Возможно, именно этот факт стал причиной того, что источники все реже обозначают категорию отряда. В IV в. характерным стало широкое употребление термина numerus (???????), который, как отмечалось выше, во II–III вв. применялся по отношению к отрядам варваров неопределенной численности и организации, не соответствовавшей римской [134] . Тенденция подобного рода четко прослеживается у поздних авторов, которые употребляют термин numerus только в обобщающем значении [135] . Это обобщающее значение приобрело характер официального, поэтому и в Notitia dignitatum прописано, что каждый солдат «служит в нумерах» (in numeris militat) (ND, Or., V, 67; VIII, 54, IX, 49).

Auxilia palatina — второй тип воинских подразделений, получивший широкое распространение в позднеримскую эпоху. Т. Моммзен [136] и P. Гроссе [137] полагают, что численность ауксилий не изменилась со времен принципата, и принимают ее равной 500 человек. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что предложенная цифра не имеет под собой твердой основы. Более того, информация, которой мы располагаем, скорее позволяет утверждать, что численность ауксилий была равной численности легионов [138] . Так, Аммиан Марцеллин сообщает, что незадолго до назначения Юлиана командующим в Галлии магистр пехоты Сильван совершил опасный переход «с восемью тысячами ауксилиариев» (Amm., XVI, 2, 4) [139] . Всего же в составе галльской армии в это время находилось 6 ауксилий [140] . Таким образом, мы получаем, что одна ауксилия должна была насчитывать около 1330 человек [141] , Зосим делит всю римскую пехоту на ???????, состоящие из римлян, и такие же отряды из варваров (Zos., IV, 7, 1). Логично предположить, что первые были легионами, а вторые — ауксилиями. В отношении численности этих разных типов подразделений он не делает никакого различия, Следовательно, когда он сообщает о том, что солдаты находились под командованием хилиархов (тысячников), это должно относиться в том числе и к ауксилиариям.

Столь же неопределенными сведениями мы располагаем и о структуре легионов и ауксилий. Радикальные изменения структуры римских воинских частей происходят, очевидно, только при Константине Великом I. Аврелий Виктор недвусмысленно приписывает этому императору проведение некой военной реформы (Aur. Vict., 41, 11) [142] . Мы можем только догадываться, в чем была ее суть. Вероятно, процесс дробления старых воинских частей принял целенаправленный и повсеместный характер. Следствием значительного уменьшения численности легиона было стирание границ между различными звеньями его структуры: когорты уменьшались до размеров прежних центурий. Это неизбежно вело к терминологическим изменениям, наиболее заметным из которых является исчезновение самого понятия cohors (когорта) в смысле структурного звена легиона, могущего действовать как самостоятельное тактическое подразделение. Как отмечает О. Шмитт, в последний раз когорта в качестве составной части легиона упоминается в 312 г., что является результатом реорганизации армии, проведенной при Константине [143] . По какому принципу создавались новые воинские части, сказать трудно, но, по всей видимости, была какая-то единая схема, которой стремились придерживаться.