Отсутствие необходимого количества новобранцев объясняется прежде всего тем, что на деле правительство, как и ранее, предпочитало набирать в легионы добровольцев, а к принудительному набору прибегало лишь в исключительных случаях [28] . Такая политика стимулировала кризисные явления в призывной системе, что способствовало зачислению в легионы постоянно увеличивавшегося числа неимущих граждан и неиталиков, в то время как возрастали роль и значение вспомогательных войск, по отношению к которым обещание солдатам гражданства после окончания военной службы оставалось еще мощным стимулом.

Границы римского мира были определены Августом с точки зрения осмотрительной и взвешенной стратегии и оставались в принципе неизменными на протяжении веков. Империю окружал пояс буферных клиентских государств, представление о котором мы можем получить благодаря Тациту, описывающему военные силы римского государства в том виде, к котором они существовали на момент смерти Августа (Тас., Ann., IV, 5). Подобная система позволяла концентрировать на отдельных участках огромные силы, с тем чтобы подавлять восстания и мятежи на подвластных территориях или совершать внешние завоевания. Она дала возможность Августу перебросить в Испанию 7 легионов вместе со вспомогательными войсками и в течение 10 лет (29–19 г. до н. э.) полностью покорить эту страну. В 25 г. до н. э. было начато покорение Альп, закончившееся к 7 г. до н. э. [29] ; в 12 — 9 г. до н. э. римские войска вышли на берега Эльбы. Эта экспансия продолжалась и при ближайших преемниках Августа. В 15 г. до н. э. покорена Реция, область винделиков и Норик; в 19 г. н. э. завоевана Паннония; в 13 г. н. э. — Мёзия. На востоке присоединена Каппадокия (17 г.), обращены в провинции Галатия (25 г) [30] , и Иудея (34 г). Однако после завершения этой наступательной активности, знаменовавшей собой первый период правления Юлиев-Клавдиев, римская армия стала выполнять и сохраняла, за исключением периодов, проведения завоевательных походов при Клавдии и Траяне, оборонительную и сдерживающую функции. Северный limes, определенный самой природой, проходил по линии Рейна и Дуная, в то время как на восточных рубежах между Империей и Парфянским царством установилось более-менее устойчивое равновесие. Размещенная в стратегически важных пунктах вдоль границ армия все меньше вовлекалась в большие военные кампании, что неизбежно отражалось негативным образом на качественном и моральном состоянии ее личного состава [31] .

Отказ от политики проведения широкомасштабных завоеваний был вызван вполне объективными причинами: внешний противник был не самым опасным врагом, которого следовало опасаться римлянам. Главную опасность для Империи представляли не внешние неприятели, а жители уже завоеванных территорий. Внутренние провинции типа Азии, Ахайи, Африки были достаточно спокойными. Восстания обычно вспыхивали на вновь завоеванных территориях. Поскольку практически в течение всего I в. Империя проводит агрессивную внешнюю политику, то именно население вновь образованных провинций должно было внушать больше всего опасений римскому командованию. Поэтому перед армией стояла задача не столько защищать провинции Империи или гражданское население, проживавшее в них, сколько обеспечивать защиту римских властей от этого самого населения. Поражение Вара в Тевтобургском лесу — крупнейшая военная катастрофа, постигшая римскую армию в I в., — произошло вследствие восстания, а не внешнего вторжения.

Уже при ближайших преемниках Августа стал очевидным тот факт, что безопасность Империи требует более многочисленных вооруженных сил. Численность римской армии росла на протяжении всего периода правления Юлиев-Клавдиев. Главными препятствиями для создания новых легионов были трудности финансового характера. Необходимость выплачивать высокое жалованье легионерам и невозможность предоставить ветеранам в полном объеме полагавшееся им обеспечение ставили правительство перед практически неразрешимой дилеммой: каким образом без ущерба для обороноспособности государства сократить расходы на содержание войск. Ответ на этот вопрос так никогда и не был найден вплоть до конца существования Западной Римской империи. Внешнеполитическая ситуация очень часто требовала наращивания военной мощи без оглядок на то, существует ли у государства возможность поддерживать ее. В конечном итоге победа над врагом могла так дорого обходиться казне, что легче и дешевле было бы заплатить неприятелю, сделав его «другом и союзником римского народа», чем посылать против него войска.

Тем не менее, пока сохранялась старая система создания приграничных вассальных государств, пока армия оставалась италийской и должна была защищать прежде всего римскую администрацию и римских граждан, а не всю территорию Империи, пока, наконец, соседями римлян на западе были раздробленные и вечно враждовавшие друг с другом племена варваров, а на востоке парфяне, столкновения с которыми носили эпизодический характер, военная система, сложившаяся при Августе, действовала в общем и целом исправно.

Преобразования, осуществленные в период правления Флавиев и Антонинов, не затронули фундаментальных принципов существования римской военной системы, созданной Августом. Вместе с тем, они стали катализатором тех процессов, которые получили свое развитие уже в эпоху Юлиев-Клавдиев и в конечном итоге привели к трансформации армии принципата в армию Поздней империи [32] .

Оборонительная система, окончательно сформировавшаяся при Флавиях и Антонинах, была довольно эффективной и практически неизменной сохранялась также и при Северах. Однако существование ее было возможно лишь в том случае, когда внешняя угроза носила локальный характер и разные участки границы государства одновременно не подвергались сильному давлению со стороны соседей. В конце II в. возникает ситуация, когда внешний натиск почти на все римские границы значительно возрастает. Если ранее на рейнской и дунайской границах Империи противостояли малочисленные племена германцев, то теперь положение резко меняется. Германцы объединяются в крупные союзы, которые все чаше и чаще бросают вызов могуществу Рима.

Маркоманнские войны, длившиеся 15 лет, завершились победой римлян. По условиям заключенных соглашений германцы признавали свою зависимость от Империи, выдавали всех римских пленных, были обязаны поставлять римлянам зерно и скот, а в случае необходимости оказывать им военную помощь. Вместе с тем победители обязаны были принять ряд требований, выдвинутых побежденными, в соответствии с которыми одни племена оставались на своих прежних землях в обмен на выплачиваемые им субсидии, а другие получали разрешение обосноваться на территории римских провинций. Потери, понесенные римской армией, были столь ощутимы, что активное вмешательство римлян в этом регионе наблюдается только в правление Септимия Севера (193–211 гг.) и Каракаллы (211–217 гг.). Ко всему прочему, война самым неблагоприятным образом отразилась на финансовом состоянии государства. Нехватка наличной монеты была до такой степени острой, что Марк Аврелий был вынужден продавать свое личное имущество, запретить гладиаторские бои и театральные зрелища [33] .

Неблагоприятная внешнеполитическая обстановка привела к нарастанию кризисных явлений во всей римской военной организации. Оборонительные войны, которые приходилось вести римской армии, стали более опасными и не приносили практически никакой прибыли в виде добычи. Императорская власть не могла требовать от солдат дополнительных усилий, связанных с участием в постоянных военных конфликтах, не предоставив им новых льгот.

Попытка придать военной службе более привлекательный характер была сделана в период правления Септимия Севера. Увеличение жалованья, привлечение выслужившихся легионеров в преторианскую гвардию, разрешение браков солдатам, а также более легкий доступ к центурионату укрепляли в конечном итоге лояльность армии по отношению к центральной власти. Комплектование преторианских когорт солдатами легионов ко всему прочему усиливало боеспособность этих привилегированных подразделений и сглаживало противоречия, существовавшие ранее между гвардией и остальной армией [34] .