— Вот для чего Хатун Мелике построила новую печь, — прошептала я. — Это колыбель для дитя.

Иорвет не ответил и перегнулся через меня, чтобы заглянуть в зал.

— Надо подождать, пока уйдёт охрана, — тихо сказал он. — Похоже, что они ждут царицу.

Я снова прильнула к решётке. Посередине гигантского зала, занимающего, видимо, существенную часть дворца, стояла необъятная кровать с резным балдахином, на которой щуплая сгорбленная старуха неторопливо взбивала подушки. Дверь охраняли две воительницы из Двенадцати.

Время шло. Охранницы время от времени открывали дверь и выходили наружу, дракончик спал. От Иорвета, лежащего рядом, шло тепло, а в пелене облаков стали появляться прорехи, через которые проглядывали звёзды.

Служанка обошла зал и с помощью гасильника на длинной палке потушила свечи на стенах. Спальня царицы погрузилась в полумрак, и только у её кровати и у колыбели дитя неярко горели ажурные зерриканские фонарики. Охранницы вышли.

— Пора? — прошептала я.

— Нет, — ответил Иорвет, и я услышала голоса. Дверь отворилась.

В залу вошла высокая женщина в длинной переливающейся золотом тунике. Насколько плавными были складки шёлковой ткани, настолько же плавными были изгибы её фигуры: покатые плечи, округлые полные бёдра и высокая грудь. Двигалась она тоже плавно. Обняв старую служанку, она склонилась и поцеловала её в лоб. Чёрные распущенные волосы царицы обхватывал широкий обруч из золота. За служанкой закрылась дверь. Хатун Мелике подошла к кровати дитя и присела на край. Иорвет прошептал:

— Будем ждать, пока она уснёт.

Царица подняла голову и прислушалась. Мы застыли. Теперь я увидела её прекрасное, как у зерриканской Моники Белуччи, лицо: высокий лоб, по обе стороны которого спускались гладкие, уложенные на прямой пробор волосы, полукруглые чёрные брови и яркие полные губы. Хатун Мелике не была исключением среди чародеек и отличалась необычайной красотой. Не заметив ничего подозрительного, она снова развернулась к дитя и склонилась над ним, будто внимательно рассматривала каждую чёрточку его золотой мордашки, каждую чешуйку. Потом подняла руку и, слегка касаясь, ласково провела пальцами по его спине.

— Непохоже, что она желает ему зла, — прошептала я едва слышно.

Иорвет пожал плечами. Хатун Мелике поднялась, откинула назад волосы. Ещё раз взглянув на дитя, задула светильник у его кровати и направилась к своей. Я почувствовала, что моё лицо вспыхнуло — на ходу царица спустила с плечей тунику, и та соскользнула на пол. Как с пьедестала, обнажённая Хатун Мелике сошла с каблуков золотых босоножек и изящной ступнёй откинула их в сторону. Взяла со столика рядом с кроватью щётку и, сняв золотой обруч, принялась расчёсывать волосы. Вместо того, чтобы думать о деле, я поймала себя на животном инстинктивном желании повернуться к Иорвету и узнать, каким взглядом он смотрит на царицу. Вместо этого закрыла глаза и сконцентрировалась. Приступ прошёл, а в медитации я почувствовала мощную магическую ауру, идущую от дитя, и импульс послабее со стороны кровати чародейки. Свет внизу погас.

***

— Пора, — наконец, прошептал Иорвет, когда я уже потерялась во времени, сколько мы лежали в одной позе, не шевелясь и ожидая, пока Хатун Мелике уснёт.

— Надеюсь, она не страдает бессонницей, — пробормотала я и выдернула из-под себя затёкшую левую руку.

Иорвет достал из сумки одеяло, в которое должен был завернуть дракончика, и верёвку с затягивающейся петлей для его морды.

— Всё помнишь? — спросил он. — Прыгаем, хватаем, бежим.

Я кивнула. Ладони соприкоснулись.

Счёт шёл на секунды. Сквозь ставшие на изнанке проницаемыми деревянные узоры окон мы просочились внутрь и спрыгнули в зал. Я уже рванула было к дракончику, когда Иорвет поймал меня за руку и остановился как вкопанный. Его ошеломлённый взгляд был направлен в сторону кровати царицы, откуда бил яркий белый свет — на кровати, свернувшись сияющей горой, лежал дракон. Глаза его были закрыты, дракон спал.

Мы остолбенели, не понимая, что делать, встретились глазами и в следующий миг сорвались к выходу. Так быстро я не бегала никогда. Мост через речку, фруктовый сад, статуи, джунгли слились в белые стремительные полосы и промелькнули мгновенно, и уже в распадающейся изнанке Иорвет зашвырнул на стену верёвку с крюком. Я взлетела по ней первой, ещё пользуясь остатками магии изнанки, и с разгону спрыгнула с барьера, едва не приземлившись на спину Дочери, в этот момент проходившей по стене. Та коротко вскрикнула и выхватила саблю. Увернувшись, я сложила Аксий, который, конечно же, не подействовал, и в этот миг Иорвет сиганул со стены и ударил её кулаком в челюсть чуть правее от татуированного подбородка. Голова Хатун-бенту запрокинулась, глаза закатились, и она рухнула на пол.

— Вызывай Борха, — прошипел Иорвет.

Я подхватила выпавший из руки Дочери факел и стала размахивать им из стороны в сторону. С неба спикировала чёрная тень.

***

Дракон летел вдоль реки, мерно взмахивая крыльями, с его вытянутой шеи свисали наши сумки. Далеко позади остались огни столицы. Светало, и Алтинин засверкал розовым, отражая небо. Виллентретенмерт начал снижаться к крохотному лесистому острову посреди реки и в этот раз спускался плавно и бережно. Аккуратно поставил нас на поляне. Ноги не держали, и я осела на землю.