– Я велела ей расспросить моих соседей и узнать, не видел ли кто-нибудь из них меня в день исчезновения. Отсутствие новостей — это уже хорошие новости.

– Умно, - продолжает он.
– По слухам, сегодня утром будет выписан ордер на обыск вашего дома. Подумай, Рэвин. Ты ведь не оставила никаких зацепок, где ты можешь находиться? Подумай хорошенько.

– Нет, ничего. Все мои вещи остались в доме. Сумочка. Мобильный телефон. Бумажник. Все - как вы и советовали. У меня не было плана, когда я уезжала. Лас-Вегас не был конечной целью, это лишь случайная остановка по пути.

– Хорошо. Вмешательство полиции должно сбить его со следа. Будем надеяться, надолго.

Я вздыхаю с огромным облегчением.

– И что теперь?

– Только ты можешь ответить на этот вопрос, Рэвин. Найди жизнь, которой ты хочешь жить, и реализуй ее. Это твоя возможность начать все сначала. Я буду заниматься водительскими правами и другими необходимыми документами для тебя со своей стороны. Итак, Рэвин, какая у тебя фамилия?

– Я не знаю. Джонс. Смит. Доу.

— Это всего лишь предложение, так что не кричи на меня, но как насчет Гловер? Это фамилия твоего отца.

– Он был для меня донором спермы. И никогда не был мне отцом, - возражаю я.

Как только я сама слышу это, передумываю.

– Рэвин Гловер. Звучит неплохо. Гловер, да.

– Замечательно. Только никому не говори, кто твой отец. По крайней мере, до тех пор, пока Нэйт представляет собой угрозу. Боюсь, если СМИ завладеют этой информацией, для тебя это плохо закончится. На данный момент мир не знает ни о тебе, ни о твоем брате. Даже музыканты из группы твоего отца.

– Понимаю. Без проблем. Я не особо горжусь тем, что моя мама была групи(прим.: поклонница поп- или рок-группы, сопровождающая своих кумиров во время гастролей).

– Я не думаю, что все было именно так, Рэвин.

– Да неважно. Я до сих пор не понимаю, как вы все это проворачиваете? Как создаете новую личность?

Он смеется.

– Коммерческая тайна. У меня есть свои методы, и это все, что тебе нужно знать об этом. Ты должна беспокоиться лишь о том, как устроить свою жизнь.

– Да, по кусочку за раз. Спасибо вам за все. Свяжусь с вами, когда определюсь с местом для жизни.

– Ты пока остаешься в Лас-Вегасе?

– Пока что, думаю да.

– Хорошо. Я займусь документами и незамедлительно отправлю их тебе по завершении. Позвони мне через один-два дня.

Мобильный телефон, который дал мне мистер Кершоу, подпрыгивает на кровати от броска, когда я отправляюсь в душ. Почистив зубы, роюсь в своем шикарном гардеробе «От Фреда». Я знаю, что должно стоять первым в моем списке дел на сегодня. Эта одежда должна отправиться в урну.

Сперва внешние детали.

Я сосредотачиваюсь на мраморной плитке пола, пока прохожу через вестибюль отеля, чтобы поймать такси. Большинство постояльцев еще нежится в своих постелях, мучаясь от похмелья. Но мистер Кершоу был прав — останавливаться в «Мираже» было ошибкой. Люди приезжают в Лас-Вегас на отдых. Черт, даже Нэйт ездил сюда на конференции, по крайней мере, дважды с тех пор, как мы поженились.

Сомневаюсь, что кто-нибудь смог бы узнать меня под радугой из синяков и после внешнего преображения, но я не продумала все до конца. По крайней мере, у меня хватило здравого смысла остановиться на вилле, а не слоняться по казино.

Водитель такси отвез меня на другой конец автострады. Этот район заполнен бутиками с винтажными вещами, художественными галереями и ресторанами. Я брожу по улицам, усеянным обветшалыми зданиями и граффити, совсем не похожими на великолепие центральных улиц. Они разрушены, как и я. У этого района есть характер. Вернее, у него есть душа — сильное биение сердца, которое пульсирует где-то в центре.

Магазин винтажной одежды вызывает у меня любопытство, и я захожу внутрь, спасаясь от жары пустыни. Пот струится от корней моих смоляных волос, и я вдыхаю прохладный воздух, пропитанный запахом плесени и нафталина. Перебирая вешалки с кожаными брюками и блузками с низкими вырезами, я улыбаюсь. Прежняя я не надела бы ни одной вещи с этих стеллажей, а теперь вся эта отслужившая свое одежда словно создана для новой меня. Для Рэвин.

К моменту выхода из магазина мне удается заполнить до отказа два пакета. Ноги несут меня по разбитому тротуару, и я балансирую меж двух пакетов, держа их по одному в каждой руке. Тело ломит, но я сопротивляюсь боли и двигаюсь вперед. Я чувствую, как толстая прокладка между ног наполняется тягучей струйкой крови. Невыносимая жара уговаривает меня сдаться, как вдруг я замечаю еще одну вывеску в окне художественной галереи.

«Сдается квартира».

Я захожу, бросаю пакеты на пол и подхожу к высокой худощавой женщине с серебристо-белыми волосами.