– …Хорошо, – с готовностью кивнула я, снимая с рук перчатки, дабы заранее вымыть испачкавшиеся во время прогулки ладони.

Я была так сосредоточена, что даже не сразу заметила, с каким выражения лица на меня смотрит Адриан, застыв на выходе.

– В чем дело?

– Простите меня. Я погорячился, – виновато улыбнулся молодой мужчина. – Мне лучше позвать сюда Сьюзи или любую другую служанку – вы можете просто побыть рядом.

– Идите за доктором, не тратьте время, – как можно более убедительно попросила я, стараясь не повышать голос. – Я не боюсь испачкаться, когда дело касается тех, кого я люблю.

– Я в этом не сомневался, – коротко усмехнулся конюх, оставляя меня одну.

Примерно через пару минут в конюшне появился управляющий, только сейчас нагнавший меня с прогулки. Сдерживая в себе миллион подготовленных реплик, он успел сказать мне только одну, прежде чем увидел, чем я занимаюсь, сидя на коленях в яслях:

– Ваше Сиятельство, я никогда не считал вас слабой или, тем более, глупой, поэтому… Вы… Что вы делаете?

– Вишенка рожает. Я пытаюсь помочь.

– А кроме вас, графини, больше никого не нашлось? – возмутился мужчина, побаиваясь подходить ближе.

– Никто, кроме меня, не сделает это со всей ответственностью.

– А как же этот самодовольный конюх? – немного раздраженно поинтересовался управляющий, убедившись, что Адриана тут нет. – Это не то, чем должна заниматься леди!

– Боюсь, что кроме доктора вообще никто не справится.

Я видела выражение лица Адриана, когда он ощупывал брюхо Вишенки. Судя по всему, жеребенок лежит неправильно, а это непростая задачка даже для самого лучшего ветеринара. Что может сделать человек, который обучен лишь запрягать и кормить этих благородных животных?

Думая об Адриане, я вообще не была уверена, что он учился этому – скорее просто «знал». Хоть убейте, но я не видела в нем обычного деревенского работягу – даже речь его звучала нарочито просто – будто он прилагает определенные усилия, лишь бы сделать ее мужицкой и разговорной. Несмотря на его скрытые способности, я очень сомневалась, что этот человек мог бы принять роды у племенной кобылы.

– Тогда я побуду с вами, – подошел чуть ближе управляющий, стараясь незаметно посмотреть на циферблат часов, свисающих на серебряной цепочке с его жилета.

Заметив краем глаза этот жест, я запоздало вспомнила о том, что рабочее время мистера Оливера уже давно подошло к концу – после прогулки он должен был уйти домой.

– Нет необходимости, просто попросите Сьюзи принести сюда побольше чистой воды – я боюсь отлучаться от Вишенки надолго. Не стоит оставлять ее одну, она очень боится.

– Если госпожа велит так, - не стал упираться управляющий, торопливо кланяясь на прощание.

Вскоре пришла Сьюзен, готовая предложить свою посильную помощь. Но, если честно, я даже не знала, чем ее нагрузить – после замены полотенец и воды мы просто сидели возле потерявшей силы кобылы, боясь предпринять хоть что-то основательное.

Я до смерти боялась сделать еще хуже, но, очевидно, если не начать действовать – и роженица, и ее дитя просто умрут на наших глазах! Умрут мучительной, жестокой смертью.

Наконец, господь услышал мои молитвы – едва солнце окончательно село за горизонт, как на пороге появился запыхавшийся конюх.

– Почему вы один? – чуть ли не плача, подбежала я к мужчине.

Забывшись, я схватила его за предплечье, заставляя развернуться на меня.

– Где доктор?

Адриан мог бы и не отвечать – все было написано на его лице.

– Как же так? – схватилась я за ворот своей накрахмаленной блузки, ощутив приступ паники. – Адриан, вы ведь пошли за доктором, разве нет?

– Вы не поверите, но его собственная дочь сейчас так же пытается разродиться! – голос мужчины звучал взвинчено, когда он одернул руку, дабы пройти к стойлу Вишенки. – Я даже пригрозил ему избиением, но он все равно отказался пойти со мной.

– Ах, боже мой! – воскликнула впечатлительная Сьюзи, зажав рот ладонью, через мгновение снова возвращаясь к встрепенувшейся от боли кобыле.

Адриан тоже направился за служанкой в ясли.

Теперь, когда он отвернулся, мне попалась на глаза его рубаха, насквозь пропитанная потом на спине. Белая влажная ткань прилипла к раскрасневшейся коже, пока горячие капли продолжали нетерпеливо очерчивать его шею и виски. Ветеринар жил в центре столицы – и в эту часть города запрещалось добираться верхом. Конечно, и экипаж поймать в такое время суток было бы непосильной задачей.

Ни я, ни моя лошадь по факту не имели никакой ценности в глазах этого человека – положение графини все равно мало что решало. Быть может, поэтому я и сейчас не знала, как относиться к прошлому управляющему, старику, что отдал всю свою жизнь на служение моему высокородному супругу. Этот человек всегда держался отстраненно, не выслуживаясь перед графом, но и не пренебрегая обязанностями: когда тот просил принести кнут, дабы высечь меня – он с завидным спокойствием это делал. И с тем же равнодушием просил Сьюзи обработать мои раны после, или караулить состояние у моей постели.