– Ее имя Эстер Брэйнхорт.

Друзья, услыхав нечто подобное, с напускной тревожностью принялись выть и улюлюкать, всем своим видом демонстрируя не то неодобрение, не то отсутствие собственных мозгов. А я просто залпом выпил пива.

– Эй, ты там не влюбился в нашу дорогую вдовушку? Еще не забыл, с какой именно целью ты затесался в ее конюхи?

– Точно не с целью слушать твои нотации. Думаешь, я сам не знаю, что мне делать? Подумай еще раз.

– Ладно, ладно, не злись, – тотчас смягчился Барни. Он не переносил, когда на него повышали голос. – Это было дружеское беспокойство, и только.

Дружеское беспокойство, конечно. Слать бы таких друзей лесом. И почему все эти идиоты мнят меня своим закадычным товарищем? Конечно, Эстер Брейнхорт всех их переплюнула.

Я и сейчас вижу ее совершенно потерянный, пристыженный вид, эти слезы, что застыли в глазах. А в ушах голос, такой нежный и жалкий, что аж зубы сводит! «Я видела в вашем лице друга»…

Виллан и графиня – закадычные друзья! Да в каком бреду ей это привиделось? Твой раб был с тобой добр и внимателен – неужели ты думаешь, что это потому, что ты запала ему в душу? Как, скажи мне,какможно быть столь наивной? Как можно привязаться к человеку, которого ты не знаешь толком?

– Адриан, старина, пора устраивать облаву на графиню, - Барни, заметив, что я уже выпил достаточно, перешел к сути вопроса, который сильно волновал его.

– Нет, – еще более решительно ответил я товарищу, опрокидывая в себя очередную пинту почти что залпом. – Ещё не время.

Я знал, что этот ответ не понравится ни Барни, ни всей нашей своре – не нужно было хорошо знать этих пропойц, дабы не видеть этого ничтожного желания валять дурака и промышлять сомнительными делишками.

– Ты уже два месяца работаешь при графине… – слабо запротестовал Барни. – За это время можно было бы найти дюжину слабых мест, сломать все замки, а распорядок дня слуг изучить лучше, чем свой собственный! Чем ты там только занимаешься?!

– Не тебе меня отчитывать, – выиграв короткий бой, что устроили наши взгляды, устремившиеся друг в друга словно арбалетные стрелы, я закончил, отчеканив каждое слово: - Мы выступимтогда, когда я сочту нужным, понятно?

– …Конечно. Ты же наш главарь...Его Сиятельство герцогский сын, – скривился Барни, отдавая шутливый поклон, полный самых разных эмоций. Немного успокоившись, он продолжил наш разговор более спокойным голосом: - Твой отец не думая поджёг имение своего соседа, возглавив свору вилланов. Что с тобой не так?

– Мой отец помог разорить то поместье только по одной причине: владелец соседнего графства истязал вилланов. Это былосвободительский протест. А то, что сделала банда год назад – простой грабёж и мародерство.

– Этотысказал, что показательную порку лучше всего сделать в доме овдовевшей графини! Глупой и беззащитной графини! Так что же изменилось?

Разве не понятно? Мне жалко эту наивную мечтательницу!.. Ну, в самом деле, как можно быть такой доброй и глупой в свои-то двадцать четыре года? Однако, я не мог сказать такой правды.

– Я все ещё наблюдаю за ней, - это звучало вполне убедительно. – У графини много гостей, она часто выезжает в свет. Если мы устроим вылазку прямо сейчас – никому из нас мало не покажется.

Барни кивнул, будто бы принимая мою точку зрения, но я слишком хорошо его знал, дабы поверить в это.

Может, хозяйка Брэйнхорта и права – и наше сходство куда сильнее, чем я думал. Ведь я и сам все еще не знаю, чего именно хочу. Даже когда мне кажется, что уже давно все решил. Хотя… Давно ли?

Данная моему отцу клятва о том, что я продолжу его начинания, помогала мне в самые тяжелые времена держаться – это был смысл жизни для меня, и причина смерти для отца. И, проживая год за годом, я действительно становился сильнее. Но вместе с тем и вопросов становилось все больше и больше?

Есть ли смысл в такой жизни? Есть ли смысл в отцовской смерти? Эти бунты решат ли хоть что-нибудь в существовании вилланов? Вот этих вилланов, что сидят в любой день и пьют до тех пор, пока их туши не выпрут ногами из таверны?

Этих вилланов, которые мечтают ворваться в чужое поместье, дабы отвести свою черную душу, только и всего?

Но что еще я могу сделать?.. Был бы хоть кто-нибудь, кто смог мне объяснить. Был бы хоть один человек, который захотел бы выслушать меня, принять мои объяснения и указать, где я ошибся?

– Эй, Адриан, сукин ты сын! Неужели уже уходишь? – пьяную блажь Барни едва ли можно было разобрать с первого раза.

Я лишь кивнул, даже не глянув – заметил ли мой товарищ этот жест. С утра он все равно ничего не вспомнит, а мне завтра выходить на службу. Если Эстер подойдет ближе и почувствует этот удушающий смрад дешевого кабака – больше и на шаг ко мне не приблизиться. Хотя… учитывая то, что произошло между нами на днях, я не удивлюсь, если она и так не захочет приблизиться даже на сотню ярдов.