— Тром, что ты несешь!! — Тайри моментально подобралась, зашипела дикой кошкой. — Как ты вообще можешь такое говорить! Вы ладили, точно родные! Он делал тебе солдатиков и корабли, привозил такие книги, каких даже в библиотеке твоего деда не было. Мне казалось, вы прекрасно понимали друг друга…

— А потом он меня бросил. И не только меня. Думаешь, это можно простить?

— Мне было тяжелее, Тром. Ведь я его сестра, и видела, находясь рядом, гораздо больше. Полагаешь, всем было бы лучше, если бы он гнил в подвалах Старой крепости? Или дал себя сломать императорским магам? Вы бы радовались, видя его таким?

— Зачем было лезть, куда не просят, вечно что-то изобретать? Сидел бы себе смирно в Академии, никто бы в его сторону не смотрел.

— О Создатель, Тром, где ты нахватался этих слов? Ты же знаешь, как все было! — У Тайри от обиды слезы подступили к глазам. — Мой брат — истинный Даллет, уродившийся, к тому же, Созидателем, каких мало. Плюс куча других семейных талантов. Таких либо истребляют, либо заставляют работать на себя. И никогда не дают жить спокойно! Думаешь, он хотел все бросить и исчезнуть? Ничего подобного, но ему пришлось…

— Можно подумать, ты знаешь, чего он хотел, — огрызнулся внук адмирала, — чужая душа потемки.

— В том-то и дело, что не чужая. Настолько не чужая, что первые пару лет без него мне точно не хватало воздуха. Я знаю, чего он хотел, Тром, я видела его мысли… — Девушка отвернулась, чтобы собеседник не увидел предательской влаги в ее глазах.

— Разве такое возможно?

— Возможно, когда у вас почти что одна душа на двоих. Когда понимаешь человека лучше, чем себя. Когда он — большая часть твоего мира… — Голос сорвался — как всегда не вовремя. Получился вполне понятный, но совершенно ненужный всхлип, от которого Тром дернулся, как от удара.

— Тайо, я идиот, просто бессовестный идиот, и нет мне прощения. Я считал, что мне… нам больнее всех… — Он повернул подругу лицом к себе, стал неловко стирать пальцами слезы с ее щек. Руки у него дрожали, а сердце стучало так, что его было слышно, наверное, по ту сторону моря. Тайри, конечно, понимала, почему друг ее детства нес в сердце такую чудовищную обиду на Номара. Мальчик был уже достаточно взрослым, чтобы заметить, как относится к молодому Даллету леди Ифар. Себя и свои переживания Тром еще мог простить Номару, но не слезы и тревогу матери.

— Послушай… Мой брат жив, без всяких "если". Я это знаю точно, — устало сказала Тайри, — и закончим на этом. Мне надо было давным-давно поговорить и с тобой, и с леди Ифар, а не носить все это в себе. У меня дома судьба кузена — тема запретная.

— О, Создатель, и ты столько лет ни с кем ни словом… и тут я со своими идиотскими претензиями. — Внук адмирала покраснел до кончиков ушей. — На твоем месте я бы меня убил. Или, по крайней мере, надавал бы по роже и перестал разговаривать. Совсем.

— Это было бы правильно, но не совсем честно. Потому что я понимаю, чью боль ты не можешь простить моему брату. К счастью, мы оба не слепые. Поверь, Номар сам все исправит. — Юная леди мягким жестом отвела его руку от своего лица. Слезы давно высохли, вытирать было нечего.

— Значит, ты не…

— Не очень. И вообще, ты меня праздновать позвал, или…

— Праздновать. А получилось демоны знают что, как всегда.

— Тогда пошли нырять, а то солнце скоро сядет, — Тайри сбросила туфли, подобрала подол платья и побежала по знакомой с детства тропинке.

Вечер был теплым, запеченные на углях моллюски — вкусными, а прихваченное с собой вино — терпким. Тром все пытался ее рассмешить, рассказывал бородатые и не очень студенческие байки, потом умолк, сел напротив и стал просто смотреть на Тайри. А она смотрела на звезды, отражающиеся в спокойной воде лагуны, на далекий маяк, на пляшущий огонь — только не на него. Альге-младший дорого бы дал, чтобы узнать, где бродят ее мысли. Видимо, на что-то решившись, он встал, подбросил в костер веток и уселся, тесно прижавшись плечом к плечу Тайри.

— Тайо… — Он повернулся, неловко обнял ее и тут же бессильно уронил руки.

— М-м-м?

— Я… хотел поцеловать тебя. Но не могу. Потому что целовать можно того, кто рядом, здесь, близко, — От волнения и разочарования ему было трудно говорить связно. — А тебя нет, ты где-то… Здесь тело, но мне нужно не только и не столько оно.

Тайри не пошевелилась и ничего не ответила, потому что Тром был прав.

— Ничего, я подожду, пока ты вернешься — совсем, навсегда. Я умею ждать. Ты сказала: мы оба не слепые. Значит, сама все видишь. И сама придешь, рано или поздно. Возвращайся!