Хохот и визг одобрения пронёсся по палубе. Мишка оглядел беснующийся народ и вдруг поймал себя на мысли, что ему не доставляет удовольствие эти издевательства над беззащитным телом. Стало скучно и захотелось отдохнуть в тишине от этих орущих ртов.

Он бросил последний взгляд на качающееся тело капитана Ли, вслушался в жуткие стоны, и медленно отошёл от оргии веселящихся матросов. Что- то непонятное и пустое ощутил в голове. Подумалось: «К чему эти мучения? И так всё ясно и понятно. Ему не жить, и я не чувствую его мучений. И почему вдруг стало так тоскливо и пусто?»

Мишка старался не слышать голосов матросов, в которых потонули стоны и хрипы умирающего капитана. Он забрался на крышу кормовой надстройки и улёгся в тени бизани. Бриг плавно покачивался на пологой волне, мачта слегка поскрипывала. До него доносились голоса рулевого и Вэйдуна, которые деловито обсуждали, как долго выдержит пытку капитан Ли.

Мысли Мишки витали высоко и он никак не мог сосредоточить своё внимание ни на одной из них. Обрывки не оставляли целого и он задремал в тени под мерный скрип снастей.

Его разбудил вопль, полный тоски и мольбы. Мишка вздрогнул и приподнялся. «Неужели ещё живёт?» – и стал слезать на палубу.

Толпа матросов оживлённо галдела, обступив безвольно обмякшее тело ненавистного врага. Мишка раздвинул матросов. Сразу понял, что враг уже в потустороннем мире. Но опять радости не ощутил. Какое-то безразличие и апатия охватили его, и он отвернул голову.

– Куда его, капитан? – тряхнул его за плечо Сань Гуй.

– Куда хотите, что без меня не придумаете?

– И то ладно. Эй, братья! Давай кормить его мясом акул! Гляди, они уже собираются на пир. Вот будет зрелище! А то мухи одолевают! Торопись!

Мишка слышал суету матросов, но смотреть не захотел. Отошёл к Вэйдуну, стоящему у руля.

– Ну что, моряк? Скоро до порта дотянем? От посудины надо избавляться. Чего доброго, повстречаем кого не надо. Силы разбиты на два корабля.

– Скоро, капитан. За два дня управимся. Лишь бы погода не испортилась.

– И я того побаиваюсь. Что-то не нравится мне горизонт.

– Уж заметил. Вот и держу подальше от островов.

– Видать шторм настигнет. Не было бы худа.

– Всё в руках богов и духов. Будем надеяться на лучшее. Вон принесли жертву знатную. Может духи, и примут её. А нам зачтётся.

– Да. Хорошо бы. Да только мне не верится в это. И в душе ничего у

меня нет. Не радует меня кончина ненавистного Ли.

– Э, да ты никак задумываться стал, капитан! Это совсем плохо. Так и свихнуться можно. Брось, капитан. Чего в нашей жизни не бывает. Сам, небось, насмотрелся достаточно. Привыкнуть пора. Не ты его, так он тебя. В таком мире живём, что не зевай. Он бы тебя не помиловал, попадись ему в лапы.

– Это так, но всё одно радости нет. Даже хуже стало, чем было. Отчего так, а?

– Молодой ты. Не озверел значит, ещё. Ничего, время поболее пройдёт, и всё станет простым и лёгким. Что наша жизнь? Пыль, брызги тайфуна. На миг взметнётся над морем – и нет уже, растаяла. Вот и ищем себе развлечения. На большее мозгов не хватает.

– Ишь как говоришь, старый. Думаешь, свыкнусь?

– Свыкнешься. Так у всех бывает, а кто не может, так погибнет от дум. Ещё хуже. Так что меньше в голове держи. Оно и легче будет.

– Хорошо б так, да боюсь, что не получится.

– Молоденькую б тебе, да красивенькую, оно и забудется. Вот в порт, дай бог, придём, там и забудешь свои тяготы. Поверь моим сединам.

– Ладно, там видно будет. Не мешало бы суда приготовить к шторму. Видать накроет, не пройдёт мимо.

– Накроет, будь он не ладен. Время есть, приготовимся, – сказал Вэйдун и отправился отдавать распоряжения.

Тем временем с телом Ли было покончено, и матросы помаленьку успокаивались, принимаясь за обычные работы с парусами и снастями.

Почерневший горизонт мрачно наползал на море. Ветер почти стих, суда вяло покачивались, словно наслаждаясь последними минутами покоя и тишины.

На обоих судах договорились о месте встречи в случае потери друг друга в штормовом круговерти.

Мишка отвлёкся от мрачных мыслей, и на душе стало легко, хотя приближающийся шторм всегда будил в нём страх и неуверенность. И хотя за последние месяцы это чувство стало притупляться, но полностью не покинуло, и предстоящая схватка со стихией волновала и тревожила.