Всю мудрость мира в памяти вмещал он,

О ЕГО ПИРАХ И УВЕСЕЛЕНИЯХ

Свершив дела дневные, вечерами

Играл он в нарды иногда с друзьями.

Айван, как рай, для пира украшал,

Певцов и музыкантов приглашал.

Снимал застенчивости покрывало,

Когда вино в нем душу согревало.

С певцом садился, пел он вместе с ним,

В смешных рассказах был неистощим.

Стенанья флейты с сахаром мешал он,

Мелодию, как сахар, рассыпал он.

Брал в руки чанг и сам слагал слова,

И новой каждый раз была нава.

То из барбата, бывшего в забвенье,

Исторгнет звуки, полные томленья.

И так барбата струны запоют,

Что люди слушают и слезы льют.

Так проводил досуг он вечерами

С друзьями за веселыми пирами.

О ТОМ, КАК ОН ИГРАЛ В ЧОВГАН И ПОБЕЖДАЛ СВОИХ СОПЕРНИКОВ

Чуть на рассвете солнце сквозь туман

Коня пригонит на дневной майдан,

Встав, Саламан проворно одевался

И на коне к майдану устремлялся.

С клюкой он по ристалищу скакал

Туда, где золоченый мяч взлетал.

Средь однолетков, царственно рожденных,

Еще бритьем бород не удрученных,

Летя подобно быстрому лучу,

Всех крепче ударял он по мячу

И стал он самым ловким и проворным

В игре на том ристалище просторном.

С победою он покидал майдан.

Был мяч луной, а солнцем — Саламан.

О ТОМ, КАК ОН ОВЛАДЕЛ ЛУКОМ И СТРЕЛАМИ

Потом на стрельбище, где стрелы пели,

Он совершенствовался в ратном деле.

Изделье Чача — богатырский лук —

Он брал у царских лучников из рук.

Сам тетиву натягивал умело,

И тетива тугой струной звенела.

И тетиву до уха Саламан

Оттягивал и полный брал колчан,

И птицами трехперыми летели

Над полем стрелы, не минуя цели.

О ЕГО ЩЕДРОСТИ И РАЗДАЧЕ ДАРОВ

Он стонущих от нищеты и горя

Дарил рукою щедрой, словно море.

Вернее море бы назвать рекой

Перед широкой щедростью такой.

С той щедростью и туча не сравнится, —

Дарила туча капли, он — кошницы.

Когда к дверям дворцовым подходил

Бедняк и подаяния просил,

То награждался милостью такою,

Что ношу он не мог унесть с собою.

РАССКАЗ О БЕГСТВЕ ПОЭТА КАТРАНА ОТ ОБИЛИЯ ДАРОВ ВОСХВАЛЯЕМОГО ФАЗЛУНА

Катран! Каким искусством обладал он, —

В одном катрене целый мир вмещал он.

Гаджинскому Фазлуну он служил

И книгу мудрости ему сложил.

А шах Фазлун — как море, щедрым был он,

Поэта своего обогатил он.

Назавтра вдвое больше, чем вчера,

Насыпал золота и серебра.

И что ему Катран ни прочитает,

Ему он вдвое плату прибавляет.

Катран смутился, видя щедрость ту, —

Богатство сделалось невмоготу.

Внезапно он бежал, бесследно сгинул —

И дом, и всю казну свою покинул.

Узнав, что он исчез, Фазлун сказал: