Но были губы сахарные слаще.

От их улыбок таяла халва,

Хотя сама стремилась к ним сперва!

Гостям являя пестрый блеск павлиний,

Прислуживали им рабы, рабыни.

Уселись периликие в кружок,

А каждая — как розовый цветок.

Какие нужно, совершив обряды,

Из чаш и блюд отведали услады.

Убрали слуги роскошь скатертей,

И Зулейха восславила гостей,

И всем, надев смирения личину,

Дала по ножику и апельсину:

То апельсин, то ножик подает,

Найдя приманку для своих тенет.

Был апельсин оранжевой окраски,

Больных желтухой исцелял, как в сказке.

Сказала: «Коль пирует красота,

Принадлежат вам лучшие места.

Чего ж дивитесь вы, спросить я смею,

Моей любви к незольнику-еврею?

Увидите того, кто ярче дня, —

Поймете и простите вы меня!

Дозволите, согласье мне даруя, —

Сюда прийти его уговорю я».

Ответили. «Согласье мы даем.

Все наши разговоры — лишь о нем.

Пусть явится, сияя красотою,

Пусть поразит нас негой молодою.

Ему свои мы отдали сердца,

Хотя не видели его лица.

Мы апельсины поедим с весельем —

Они больным желтухой служат зельем,

Но до тех пор, пока он не придет,

Никто не станет резать вкусный плод».

К Юсуфу мамку с нежными словами

Послала Зулейха. «Предстань пред нами,

О стройный, тонкостанный, появись,

Падем к твоим стопам, о кипарис,

Приди же, о печальный и прекрасный,

Мы будем на твоем пути безгласны».

Но был Юсуф к подобной лести глух,

Он отвратил от мамки взор и слух.

Явилась Зулейха, и на колени

Она пред ним склонилась для молений:

«О, выслушать меня ты соизволь,

Моей души отрада, свет и боль!

Надежду я лелеяла вначале,

А ныне я в смятенье и печали.

Познала срам и стыд из-за тебя,

Весь мир меня бранит из-за тебя.

Что ж, свыклась я с твоим высокомерьем,

С твоим ко мне презреньем, недоверьем.

Но ты меня, в чьем сердце скорбь и хворь,

Пред женами Египта не позорь!

Осыпь меня своих речений солью —

На миг расстанусь я с душевной болью.

Поверь мне, я чиста, а не хитра,

Иль мало сделала тебе добра?»

Внимая речи пылкой и искусной,

Согласье дал Юсуф с улыбкой грустной

Пред женами египетских вельмож

Предстать, чтоб видели, как он пригож.

Она взвилась, как ветер исступленный,

Одела юношу в наряд зеленый

И распустила смоль его кудрей, —

Сравни их с амброй влажною скорей,

О нет, скажи: то, мускуса чернее,

Темнеют на траве зеленой змеи!

Роскошный пояс тонкий стан облек,

Чья середина точно волосок:

Дивлюсь, что не сломался он в то время,

Познав жемчужин и рубинов бремя!

На голове — опасный для сердец

Усыпанный каменьями венец.

Сандалии рубинами блистали,

Из ниток жемчуга — ремни сандалий.