И Зулейха была озарена!

Юсуф увидел чистое горенье,

Ее смятенье, верность и смиренье,

Подругу стало жаль ему до слез,

На ложе неги он ее вознес,

И на его груди она очнулась,

Придя в себя, блаженно улыбнулась...

Он отворачивался столько раз

От этих жарких губ, зовущих глаз, —

Теперь взглянул впервые без опаски

На лик ее, подобный чудной сказке,

На лик, что райской прелестью манил,

Сияя без румян и без белил.

Юсуф смотрел и, красотой волнуем,

К объятьям перешел и поцелуям.

Как ягоду, он стал кусать уста,

В которых сладость с пламенем слита.

Поскольку соль — основа угощенья,

А две губы на скатерти сближенья

Ты с красною солонкою сравни, —

То с поцелуев начали они.

В нем вспыхнуло от поцелуев пламя,

Как поясом, обвил ее руками.

Под этим поясом нашел он клад —

Источник упоительных услад,

И был в сокровищнице тех жемчужин

Ларец проворно, ловко обнаружен.

На том ларце серебряном — печать,

Которую никто не мог сломать,

Не приближался вор к ларцу, робея,

Рука не прикасалась казначея.

Был у Юсуфа ключ к тому замку,

Стал конь его скакать на всем скаку.

Скакал он долго, хоть узка дорога,

И даже стал прихрамывать немного!

Сперва он был надменен и горяч,

Но реже стал потом пускаться вскачь.

Средь ночи вновь проснулся иноходец

И погрузился с головой в колодец.

И долго, долго наслаждался он,

И, выйдя, снова погрузился в сон.

Две розы на одном стебле возникли,

Друг к другу поутру они приникли,

И вместе с распустившейся прилег

Еще не распустившийся цветок.

Юсуф сорвал ту розу, удивленный

Жемчужиной, никем не просверленной.

Спросил: «Что розу в тайнике спасло?

Как не коснулось жемчуга сверло?»

Сказала. «Мной владел азиз почтенный,

Но розы не сорвал он вожделенной.

Он сильным был, чтоб управлять страной,

Бессильным был, чтоб возлежать с женой.

Мне, девочке, приснился ты, как чудо,

И я спросила, кто ты и откуда,

Ты подарил мне ласковую речь,

Велел мое сокровище беречь.

Так берегла я жемчуг, что ни разу

Он не поддался острому алмазу,

По воле вседержителя-творца

Никто не вскрыл заветного ларца.

Прими же мой ларец: в нем нет порока,

Хоть мучила меня судьба жестоко».

И жарче, и сильнее во сто раз

Любовь Юсуфа сделал сей рассказ.

Сказал: «Твоя любовь — добро и милость,

Зачем же к страсти грешной ты стремилась?»

Ответила: «Прости меня, мой друг,

Ведь я страдала от любовных мук.

Что знала я, желая и пылая?

Без лекаря недуг — любовь без края!

Так стан твой строен и красив твой лик,

Что страсть к тебе росла из мига в миг,

Я не скрывала своего влеченья,

Прикрой же грех мой пологом прощенья.