И друг без друга две звезды томятся.

Для двух камней один ларец найдем,

Двум звездам быть в созвездии одном!

Пришли мы с речью о счастливой доле,

Всё прочее в твоей да будет воле».

ОТЕЦ ЛАЙЛИ ОТКАЗЫВАЕТСЯ СОЕДИНИТЬ ДОЧЬ С МАДЖНУНОМ

Забывший человечности черты,

Отринувший дорогу доброты,

Далекий от сердечности отрадной,

В чьем теле вместо сердца — камень хладный,

Тот, кто покинул знанья торный путь,

Чтобы в грязи невежества тонуть,

Любовного лишенный озаренья,

Не знающий душевного горенья,

Кому чужда любовная тоска,

От горя не испивший и глотка, —

То есть спокойствия Лайли рачитель,

Ее судьбы жестокий разрушитель,

Хотя по плоти был ее отцом,

Душою не был связан с ней родством,

Отеческую не являл ей жалость,

Чтоб легче ей, измученной, дышалось.

Когда услышал просьбу сватовства,

Отверг он те сердечные слова.

Он сдвинутые брови сдвинул резче,

Глаза сверкнули гневно и зловеще.

Что будет, если брови сдвинет вдруг

Тот, кто и смехом всех ввергал в испуг!

Сказал: «Слова, что слышу я, ничтожны,

Они, как паутина, ненадежны.

Вот если б их сказали в нужный срок,

То разум их одобрил бы и бог.

Когда же новостью грохочет шумной

Та песнь, что дерзко сочинил безумный;

Когда весь мир той вестью потрясен

И слухи катятся со всех сторон;

Когда угла не сыщется на свете,

Где б сказку ту не повторяли дети;

Когда тот слух всех кабаков достиг,

Стал криком пьяниц, песней забулдыг;

Когда, наставив школьников на разум,

Пугает их учитель тем рассказом, —

Что может быть страшней, чем этот срам,

Какой позор на долю выпал нам!

Я не хочу, чтоб дар мой драгоценный

Унес какой-то виршеплет презренный!

Замкните вашу просьбу на замок,

Чтоб высказать ее язык не мог

Не внемлю я такому разговору!

Позор вы прибавляете к позору.

К чему стремитесь, честь мою грязня?

Ступайте прочь, отстаньте от меня!

Ужели в этом деле я погрязну?

Зачем позор влачить мне понапрасну?

Мудрец, что не приемлет бренных уз,

Сказал: «Позор есть самый тяжкий груз».

Я ныне ваш тяжелый груз отрину:

Мне согнутую не ломайте спину!»

Внимали люди племени амир

Нелепостям, каких не слышал мир.

Затем сорвали с уст печать молчанья,

Воскликнули, полны негодованья:

«Кто хочет на тебя позор навлечь?

Нелепая, бессмысленная речь!

«Гремит, — сказал ты, — на земном просторе

Слух о Лайли и о ее позоре».

Но в чем ее позор? В том, что она

Любовью Кайса на земле славна?

Его неистовство и пламень страстный —

Свидетельства ее души прекрасной,

Не будь Лайли прекрасна и чиста,

Не пели б ей хвалу его уста,

А будь она красива чрезвычайно,

Но в то же время грех творила б тайно, —

<